пленных вместе со старшиной Ефремом Петровым отослали в Москву, где они и были казнены.
Донская старшина поспешила заверить петровскую администрацию, что «воровство Кондрата Булавина они искоренили и почело быть во всех казацких городках смирно».
Москва отреагировала привычным методом: «за верные службы» старшине и низовым казакам выдали крупное денежное жалование – 10.000 рублей (русский конь в то время стоил 2 рубля, крымско-татарский – около 10). Особое вознаграждение в размере 200 рублей получил калмыцкий князёк Батыр, отряд которого принял самое деятельное участие в финальном бое с булавинцами.
* * *
Царь считал этот мятеж уже оконченным и стал следить за движением шведской армии, быстро перешедшей в конце этого года Вислу и двинувшейся на Гродно. Пётр едва успел убежать от неё в Вильну.
Но не таков был Булавин. Оставив на Дону своих приверженцев формировать настоящую армию, в конце ноября 1707 года он с ближними соратниками прибыл в Запорожскую Сечь. Атаман попытался учесть крупнейшую политическую ошибку Степана Разина, который начал масштабную войну с Московией, не заручившись прямой военной поддержкой запорожцев.
20 декабря 1707 года на Сечи была созвана Рада. Запорожцам зачитали письмо Булавина, в котором он просил сечевиков присоединиться «к возмущению бунта в великороссийских городах». Одновременно атаман просил содействия Сечи в официальном запросе к крымскому хану «о вспоможении войска для разорения великороссийских городов».
Предлагался, таким образом, потенциально очень мощный военно-политический пакт, который объединял бы против петровской России Войско Донское, Запорожскую Сечь и Крымское ханство, вассала Оттоманской империи. Если бы этот пакт из благопожелания стал реальностью, а объединённое войско казацко-татарской коалиции вторглось бы в Россию, то результат «неистовых петровских реформ», и были бы они вообще, никто не сможет спрогнозировать.
Булавинский призыв нашёл категорическую поддержку у массы рядовых запорожцев, но очень настороженное отношение казацкой старшины, связанной тесными узами с гетманом Мазепой, в то время верного союзника Петра I. На Раде присутствовали и представители царской администрации, по просьбе которых кошевой атаман Запорожья Тарас Финенко зачитал грамоту с требованием Петра I выдать «донского бунтовщика».
Запорожцы с негодованием отвергли московитские требования: «В Войску Запорожском никогда такого не бывало, дабы таковых людей, бунтовщиков или разбойников, выдавано было».
Воинский пыл запорожцев, столь жгуче горячий в конце ХVI века, успел, однако, сильно подостыть к концу века ХVII: кошевому Финенко в итоге удалось убедить запорожцев подождать с окончательным решением вопроса о походе в Россию до весны – «когда дороги подсохнут».
Но сторонники Булавина в среде сечевиков не смирились с этим решением и в феврале 1708 года добились созыва