сделал Ее Величеству ничего худого и не причинил ей никакой обиды».
В таких же выражениях говорят об этом и все другие свидетели.
Когда позднее Керенский объявил Корнилова изменником России и Государь узнал об этом, он выражал свое глубокое возмущение и негодовал за Корнилова.
Гучков был в Царском, видимо, один раз, и до приезда Государя.
Свидетели показали:
Князь Львов: «Он (Гучков) ездил туда как военный министр. Делал ли он тогда доклад по поводу своей поездки, я не помню; с кем он там имел общение, я не знаю».
Камер-юнгфер Занотти: «После, должно быть, приезда Корнилова приезжали к нам во дворец еще какие-то люди. Насколько я могу помнить, среди них был тогда Гучков. Я хорошо помню, что Государыня тогда очень волновалась по поводу их приезда и выражала свое негодование по этому поводу: ей было неприятно их видеть. Но она видела тогда Гучкова (я теперь хорошо помню: да, это был Гучков). Она после говорила, что приезд его был бесцелен, что ему не для чего было приезжать».
Камердинер Волков: «Зачем он (Гучков) тогда приезжал к Императрице, я не знаю. Его никто не звал. Приезжал он тогда сам и без предупреждения. Когда он шел назад, один из офицеров, приезжавших с ним, как заметно было, основательно пьяный, обратился ко мне, гардеробщику Ивану Мартышкину и лакеям Труппу и Предовскому (мы все стояли вместе) и злобно крикнул нам: «Вы – наши враги. Мы – ваши враги. Вы здесь все продажные». Он это кричал громко, с неприличными жестами, как пьяный. Я сказал ему: «Вы, милостивый государь, в нашем благородстве ошибаетесь». Больше я ничего не стал ему говорить. Гучков шел впереди в расстоянии всего нескольких шагов от этого пьяного офицера и даже головы не повернул на эти слова. Он не мог не слышать этих слов».
Относились ли эти слова к хозяевам дворца?
Хотя я допрашивал Гучкова12 как свидетеля, но по узкоспециальному вопросу. Я надеялся, что он даст впоследствии более пространное, исчерпывающее показание. Но его дальнейшее отношение к делу дало мне основание думать, что он не желает более свидетельствовать. Поэтому, освещая его посещение Царского данными следствия, я, как судья, отнюдь не настаиваю, что они вполне соответствуют истине.
Первое свидание Керенского с царской семьей произошло 3 апреля 1917 года. Он был принят Их Величествами в присутствии Наследника Цесаревича и Великих княжон Ольги Николаевны и Татьяны Николаевны. Никто из посторонних при этом не присутствовал и очевидцем происходившего не был. Правда, няня детей Теплева находилась в соседней комнате, но она слышала только первые слова Керенского и ничего существенного в дело не внесла.
Сам Керенский показал: «Я видел тогда Царя, Александру Федоровну и детей, познакомился с ними. Я был принят в одной из комнат детской половины. Свидание в этот раз было коротким. После обычных слов знакомства я спросил их, не имеют ли они сделать мне как представителю власти каких-либо заявлений, передал им приветствие от английской королевской семьи и сказал несколько