композитора в гостях,
В старинной Риге.
Путь прошагав нелёгкий свой,
В ладонях слабых
Он поднимал над головой
Не бремя славы.
Смиряя каждый нотный знак
Своею властью,
Мелодию слагал чудак,
Нёс людям счастье.
Певучей прочности запас
Не знает срока,
Как Штраусом рождённый вальс,
Как танго Строка.
Стыл на ветвях весенний дым
И скрипка пела,
Прощаясь с мастером седым
В капелле белой.
И у березовых стволов,
В купели света
Мы вспоминали ту любовь,
Что недопета.
Умер Всеволод Борисович 11 апреля 1990 года. Родился 14 мая 1913-го.
Ну что можно сказать о Курте Воннегуте? Что он один из известнейших американских писателей прошлого столетия? Банальность! Что его романы выпускались в Советском Союзе большими тиражами? Опять банальность! Что его в Америке, быть может, любили меньше, чем у нас? Бана… То есть как «меньше»? С какой стати?
А вот с какой. Цитирую «Записные книжки» С. Довлатова:
«…с Гором Видалом, если не ошибаюсь, произошла такая история. Москвичи стали расспрашивать гостя о Воннегуте. Восхищались его романами.
Гор Видал заметил:
– Романы Курта страшно проигрывают в оригинале…»
Известно, что Довлатов был большим выдумщиком. Но в данном случае мог рассказать и правду. Известно ведь, что переводчицей Воннегута была Рита Яковлевна Райт-Ковалёва. Они дружили. Переписывались. Оба раза, когда в СССР приезжал Воннегут, они встречались. И в 1974-м. И в 1977-м.
«Если бы нужно было несколькими словами определить переводческий метод Райт-Ковалевой, – написал Корней Иванович Чуковский, – я сказал бы, что она добивается точности перевода не путём воспроизведения слов, но путём воспроизведения психологической сущности каждой фразы».
А русский, то есть переведённый на русский Курт Воннегут как раз такой психологической сущностью и отличается. Так что вполне возможно, что знаменитая «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей» на русском постигается глубже, чем на английском. Во всяком случае, я такую возможность допускаю.
Трудно удержаться от цитирования:
«– А ведь мы так и не знаем, какие отметки у Эли, – сказал доктор Ремензель. Сказал он это очень добродушно, словно заранее примирившись с мыслью, что особых успехов от Эли ожидать нечего.
– Наверно, вполне приемлемые, хоть и посредственные, – сказала Сильвия.
Этот вывод она сделала из отметок Эли в начальной школе, весьма посредственных, а то и совсем плохих.
Директор удивлённо посмотрел на них.
– Разве я вам не сообщил его отметки? – сказал он.
– Но мы с вами не виделись после экзаменов, – сказал доктор Ремензель.
– А моё письмо… – начал доктор Уоррен.
– Какое письмо? – спросил доктор Ремензель. – Разве нам послали письмо?
– Да, я вам написал, – сказал доктор Уоррен. – И мне ещё никогда не было так