А впоследствии – и ментов! Почему мы должны тратить на это свое, кровно заработанное?
– Ты прав, – вмешалась Ирина, и тема, таким образом, была закрыта.
Воронов шагнул к телу, и мы с Ириной вышли из комнаты. Она – потому что не могла заставить себя еще раз посмотреть на труп, я – главным образом для того, чтобы поддержать свою клиентку.
– Женя, пойдемте к вам? – устало попросила она. – Не хочу видеть, как Игорь будет это выносить…
Мы не просидели в моем номере и пяти минут, как в дверь постучали и портье, не дожидаясь ответа, вкатил покрытый белоснежной салфеткой столик на колесах. Ах да, я же заказывала обед в номер!
Сунув чаевые и портье (ну и прожорливая же братия эти служащие гостиницы!), я придвинула столик к дивану, сдернула салфетку и оглядела содержимое. Тосты, масло, икра, жюльен, салат и в кастрюльке в виде жестяной раковины – что-то горячее, дивно пахнущее, сочное – сок аппетитно проступал через края плотно закрытой крышки.
Есть хотелось просто ужасно. Я переставила судки, корзиночки и салатницы на большой стол и предложила Ирине присоединиться.
– Ах, что вы, – поморщилась она. – Да я и кусочка не в состоянии проглотить. Не понимаю, как вы можете…
Она осеклась, но было и так понятно, что хотела сказать Акулова: как вы можете есть после того, как совсем недавно осматривали труп. Я усмехнулась, но промолчала, делая вид, что целиком отдалась процедуре намазывания хлеба маслом и икрой.
А подумала примерно следующее: знала бы ты, в каких условиях и после каких событий нам приходилось обедать в Чечне и Югославии. Да, у новичков и у особо впечатлительных бойцов (таких среди нас попадались, впрочем, единицы) после боев и «санитарной зачистки местности» аппетит порой пропадал на целую неделю. Но потом все они все равно присаживались к нашему котелку и наворачивали так, что за ушами трещало!
К военной операции и вообще ответственному делу нельзя приступать, предварительно не подкрепившись. Это такая же необходимость, как умение правильно укладывать парашют и собирать «калашников» с закрытыми глазами…
Подойдя к окну и встав у него вполоборота, Акулова спросила:
– Женя, как вы думаете, если у Игоря все пройдет не очень гладко и случится какая-нибудь осечка, то они… органы правопорядка… могут обвинить меня в убийстве?
Пальцы ее по-прежнему нервно перебегали от отворота кофточки вниз по застежке и обратно. Во вчера еще спокойных и строгих серых глазах теперь поселился какой-то детский испуг.
– Не думаю, – ответила я, перемешивая очень аппетитно выглядевший салат. – Даже уверена, что нет. Стоит только сопоставить время убийства и время нашего прилета из Тарасова в Москву, как станет понятно, что в момент смерти Пищика мы с вами как раз пили шампанское в аэропорту. В присутствии как минимум пятидесяти свидетелей.
– Женя, вы что… Можете сказать, когда он умер?!
– Конечно! – под жестяной «раковиной» оказалось фрикасе, и я с удовольствием наполнила свою тарелку. – Не забывайте,