чтобы я не смог от нее избавиться. По мере того как я прислушивался к своим ощущениям, ошейник казался мне все более мерзким и отвратительным. Чтоб ему…
И в этот момент позади меня раздались шаги. Негромкие, они доносились из-за ближайшего поворота.
Я обернулся и увидел очертания человеческой фигуры, появившейся из-за угла, но из-за того, что глаза снова привыкли к яркому свету, не смог сразу рассмотреть.
– Э… Коничива? – сказал я, мысленно посетовав на чужой голос.
А силуэт, пошатываясь и шаркая ногами, сделал еще несколько шагов ко мне и вышел на более освещенный участок прохода.
И тогда я понял, от кого пятился тот несчастный, напоровшийся затылком на сталагмит.
Передо мною стоял мертвец. Точнее, не стоял, медленно, но целеустремленно он пер прямо на меня, не отрывая застывшего взгляда своих иссохших глаз.
Меня пробрала дрожь, когда в кровь выплеснулась дикая порция адреналина. Этого не может быть, я либо брежу в бессознательном состоянии, либо… Ну да, ад. Как минимум ходячего мертвеца это объясняет.
Он шел прямо на меня, отводя назад руку для удара. В его пальцах – рукоять какого-то странного оружия, похожего на дубинку или булаву. Шестопер? Нет, у того ударная часть в виде шестиперьевого стабилизатора минометной мины. Буздыган? Да, это уже ближе к истине… Равно как и само оружие – ко мне.
Решение я принял моментально, благо подходящий опыт у меня был. Как-то я обезвредил шестерых грабителей, вооруженных ножами, используя в качестве оружия собственную обувь. Нагнулся и схватил в руки ботинки покойника – это уже что-то.
Вот он совсем близко, его корпус начинает разворот, в мою сторону по дуге летит удар буздыгана. Но медленно очень, и я, хоть и уставший, легко уклоняюсь. Замах для ответного удара…
О это мерзкое, страшное чувство!
Мне кажется, будто кто-то разрезал мои руки, вырезал мышцы и вместо них напихал под кожу мочалок. Это чужое, незнакомое тело – оно совершенно не годится для рукопашного боя! Я знал, что так оно и получится, с той минуты, как только понял, что это тело – не мое, закаленное в тренировках на протяжении семидесяти пяти лет, знал… Но одно дело знать, что тело непригодно к бою, и совсем другое – почувствовать это при попытке нанести удар.
Ботинок угодил каблуком по плечу мертвеца – совсем не туда, куда я пытался ударить, да и вообще это не удар. По крайней мере, теперь я знаю, что ощущает охотник, обычный человек, на которого несется разъяренный медведь, а у него в ружье только холостые патроны.
Я никогда не чувствовал себя беззащитным и безоружным. Ни когда в одиночку усмирял толпу, ни когда дрался с медведем в молодости, ни даже когда пару часов назад – только пару ли? – дрался с медведем уже будучи стариком. Мои кулаки – сокрушительное и безотказное оружие. Мое тело – моя броня, мой самый лучший доспех, который я «выковал» ударами бейсбольной биты. Пусть оно не могло устоять против острого ножа или когтей, но в своей шкуре я никогда не ощущал себя беззащитным и голым.