молодости. А ведь этот мир и его обитатели – с окраин жизни, из подвалов ее, где парторг даже один в социалистическую пору в Тюмени у нас гомосечил, утром на трибуне с зажигательной речью, вечером в том же доме, в лаборатории изыскательской облизывал молодяку-рабочему, сунув ему бутылку водки в расчет за услугу, то, что в иные моменты у мужика колом стоит. Они – нули натуральные в социально-историческом значении. Настоящим приговором звучали строки из предсмертных записок В. В. Розанова: «Мы в сущности играли в литературу». Литература русская не выучила и не внушала выучить, чтобы этот народ хотя б научился гвоздь выковывать потрясающие кованые гвозди увидели мы с внуком Илюней в Больших Котах на Байкале на месте старой полуразрушенной драги, на какой добывали золото на реке Котинке, серп исполнять, косу для косьбы сделать. Ну, любят. «Боже, но любить нужно в семье». Современные писатели, если говорить о них, погрязли в таких проблемах, что могут вызывать только мефистофельский смех». В числе «лидеров продаж» в книжных магазинах лакированный том Ю. Полякова – «Гипсовый трубач» с его оргазмами и заоргазмьем, разными позами Казановы и сосцами неандерталки. Собачатся, волчатся писатели друг с другом. Но сколько можно пожирать один одного, отравляясь, как высокотоксичным ядом, завистью к успехам товарищей по литературному цеху. Некто возразить может: в природе создано так, что один другого кушает. На Дальнем Востоке моем родном, однако, известная там женщина завела ферму, где в дружбе и мире живут разные собаки, волк и лошадь. Никто никем не закусывает. Известно, что в цирке Дурова было среди других представление под названием «Нет больше врагов», во время которого кот и крысы ели из одной чашки. «Смотрите, как кот целуется с крысой! – обращался Дуров к публике. – Я таких непримиримых врагов, как кошка с крысой, примирил, а люди до сих пор помириться не могут». Всем можно жить по Закону мира в доме под звездами. В той же литературе все равно вместе трепыхаться нам как «литературному веществу» бытия нашего. Зачехлять надо кинжалы в ножны. А то носимся как оголтелые со своими правдами и правдёнками. Известно ж давно не Автором сказанное: «Всякий путь человека прям в глазах его; но Господь взвешивает сердца». Ну, не вечная ж эта гражданская война в литературе! Сколько пребывать в дыму склок! Как наркоманы, ей-богу! Для времени Маяковского – ладно. Обстановка известная по подобию: танки грязи не боятся, и отринуть тогда надо «комнатную интимность Ахматовой, мистические стихотворения Вячеслава Иванова и его эллинские мотивы – что они значат для суровой, железной нашей поры!» Может, и проникнется Поляков тем, что рак духовный в высшей степени его метастазности такие книги. Но ведь это и действительно так далеко от весьма дельного идеала, что прокламировал Максим Горький: «Цель литературы – помогать человеку понимать самого себя». В случае с «Гипсовым трубачем» Фантомас издал бы бессмертное свое
