(Аркадий Арканов).
«Ошибка Твардовского» (Константин Ваншенкин).
«Бунт глянцевого персонажа» (Дмитрий Воденников).
«Не верьте подхалимам» (Владимир Гусев).
«Угадать партийный курс» (Леонид Зорин).
«Не докарабкавшись до вершин» (Владимир Костров).
«Человек с ружьем» (Андрей Немзер).
«Крамола смиренной послушницы» (Олеся Николаева).
«Игра в историю» (Эдвард Радзинский).
«Драйв и страсть казанской сорви-головы» (Анна Русс).
«Комсомольские активисты переквалифицировались в психоаналитики» (Мария Юденич) и прочая, прочая. Дарья Донцова первое место в рейтинге писателей. Базар-вокзал литературный. Это второй выпуск Словаря, будет и третий. Из них можно извлечь очень нужный сегодня указатель: что сегодня нужно читать, что не читать и как читать. Туда, может быть, войдет и обойма: Акунин, Гришковец, Лимонов, Мамлеев, Пелевин, Петрушевская, Садур, Сорокин, Толстая, Улицкая, Шишкин, съединенные интервью журналистки Кристины Роткирх в ее книге «Одиннадцать бесед о русской прозе» (2009). Печально воспринимаю я заявленное в ней Шишкиным: «Все мы живем не в своих словах…» Когда слова утрачивают свое значение, народ утрачивает свою свободу. Конфуций (версия перевода Ф. А. фон Хайека). Хотя родиной из Слова. Но кто мы тогда? И кто есть кто в родном своем слове? М-да, не в своих санях – еще куда ни шло… Говорить хорошо, когда за словами счастье, когда слова льются легко и свободно. А когда человек несчастлив, могут ли помочь ему такие неверные, ненадежные вещи, как слова? От них только тяжелее. Эрих Мария Ремарк. Возвращение. На первый вопрос, о литературе нашего времени, ответ как бы получен. Остался второй. Ждем-с, Вячеслав Вячеславович. Получится – до морковкиного заговенья – так тому и быть.
Ура-а! Получилось. Огрызко вновь в Тюмени, прибыл как эксперт на телевизионный смотр. Все завершилось, на этот раз «сессия» прошла в нефтяном Увате. Заловил Вячеслава. И вот в кабинетике зама телевизионного головы нашего Омельчука Светланы Назаровой. Она деликатно оставила нас, пригласив располагаться на диване. Я ж подставил диктофон мэтру-эксперту, слушаю моложавого в модной стрижке (готовили к эфиру и мастер-классу знатно) Огрызко:
– Ближайшие несколько десятилетий ожидать, что наша литература будет все также великая – это немножко самонадеянно. Будет готовиться поле для подъема ее, следующего взлета. Сейчас будут отдельные какие-то проблески, отдельные явления. Почему мы говорим, что в прошлом была великая литература? Потому что общество было уже во многом оторвано от культуры и в среднем было достаточно малообразованным. Насаждались ложные идеалы и в плане идеологии и в плане литературы и т. д. Ведь практически у нас люди не знали ни настоящей истории, ни настоящей философии. Знающих были единицы. И выросло несколько поколений, для которых шкала ценностей была с ног на голову перевернута.
– О смуте времен Перестройки