было разгуливать по городу до поздней ночи; весной он первым выходил на улицу босиком и последним обувался осенью; ему не надо было ни умываться, ни одеваться во все чистое; и по части ругани он тоже был мастер. Иначе говоря, у этого нищего оборванца было все, что придает жизни смысл. С этим согласились бы все задерганные родителями мальчишки в Сент-Питерсберге.
Первым делом Том окликнул этого романтического бродягу:
– Здорово, Гекльберри!
– Здорово, коли не шутишь.
– Что это у тебя, Гек?
– Дохлая кошка, ясное дело.
– Дай-ка взглянуть. Ты подумай, как окоченела! Ты где ее раздобыл?
– Купил тут у одного.
– А что дал?
– Синий билетик и бычий пузырь. А пузырь я достал на бойне.
– Откуда у тебя синий билетик?
– Купил у Бена Роджерса – за палку для обруча.
– Слушай, Гек, а на что может сгодиться дохлая кошка?
– На что? Сводить бородавки.
– Брось! Я знаю кое-что получше.
– Знаешь ты, как же! Ну, говори, что?
– Гнилая вода.
– Гнилая вода! Да ни черта она не стоит, эта твоя гнилая вода!
– Не стоит, по-твоему? А ты, что ли, пробовал?
– Я – нет. А вот Боб Таннер пробовал.
– Он сам тебе это сказал?
– Допустим, не мне. Он сказал Джефу Тэтчеру, а Джеф – Джонни Беккеру, а Джонни – Джиму Холлису, а Джим – Бену Роджерсу, а Бен – одному негру, а уж тот сказал мне. Вот как оно было!
– Ну и что с того? Все они врут. То есть все, кроме негра. Его я не знаю, только в жизни я не видывал такого негра, чтобы врал на каждом шагу. Чепуха это все! Ты лучше расскажи, как Боб Таннер это делал.
– Известно как: взял да и сунул руку в гнилой пень, где застоялась дождевая вода.
– Днем?
– А когда же еще?
– Стоя лицом к пню?
– Ну да. То есть наверно.
– И он говорил еще что-нибудь?
– Нет, вроде бы ничего. А вообще-то, не знаю.
– Ну! И какой же дурак так сводит бородавки? Нужно пойти одному в самую чащу, найти гнилой пень и ровно в полночь, поворотившись к нему спиной, сунуть руку в воду и сказать: «Ячмень, ячмень, рассыпься, индейская еда, возьми мои бородавки, гнилая вода!», – а потом отбежать на одиннадцать шагов с закрытыми глазами, три раза обернуться на месте и уж после того идти домой. И боже упаси с кем-нибудь разговаривать: если заговоришь – не подействует.
– Да, вот это вроде на что-то похоже. Только Боб Таннер делал не так.
– Ну еще бы: то-то у него и бородавок, как ни у кого во всем городе. Да если б он знал, как обращаться с гнилой водой, то ни одной бы не было. Я и сам свел уйму бородавок таким способом, Гек. Это все из-за возни с лягушками – от них у меня и бородавки. А то еще можно бобовым стручком.
– Верно, стручком хорошо. Я тоже пробовал.
– Да ты что? А как же ты сводил стручком?
– Берешь стручок, лущишь, потом