недолгих размышлений он выбрал последний вариант.
Но прежде принял меры предосторожности.
Оторвав от старого письма чистую половину, Ричард принялся сочинять рекомендацию примерно в тех же выражениях, но с использованием других слов – на тот случай, если текст представлял собой зашифрованное сообщение. Впрочем, могло быть и так, что сообщение написано некими невидимыми чернилами.
Потом Ричард посыпал свое сочинение пылью с подошв ботинок, втер ее ладонями, сложил и развернул несколько раз, так что оно приобрело должный вид.
Закончив с этим, он скомкал листок и сунул в карман, после чего долго смотрел на оригинал, рассматривая и отвергая различные варианты. Наконец с легкой улыбкой сложил его несколько раз, придав продолговатую форму, достал палочку пластилина, без которого никогда не путешествовал, завернул листок в отрезанную от несессера клеенку, а получившуюся трубочку обмазал пластилином, разгладил поверхность и проставил на ней оттиск цилиндрической печати, которую носил с собой.
Потом с мрачным удовлетворением оценил полученный результат.
На трубочке четко отпечаталось изображение бога Солнца, Шамаша, вооруженного Мечом Правосудия.
– Будем надеяться, что это добрый знак, – проворчал Ричард Бейкер.
Вечером, когда он заглянул в карман пиджака, который был на нем утром, сложенной бумажки уже не было.
Глава 7
Жизнь, думала Виктория, наконец-то настоящая жизнь! Сидя в зале аэровокзала, она дождалась того волшебного момента, когда диктор произнес заветные слова: «Пассажиров, следующих в Каир, Багдад и Тегеран, просят занять места в автобусе».
Волшебные названия, волшебные слова. Для миссис Гамильтон Клипп, которая, как уже поняла Виктория, значительную часть жизни занималась тем, что перепрыгивала с пароходов в самолеты, с самолетов – на поезда, а короткие промежутки проводила в дорогих отелях, в них не было ничего волшебного, ничего чарующего. Но для Виктории они звучали восхитительной переменой после приевшихся фраз: «Записывайте, пожалуйста, мисс Джонс», «В этом письме полно ошибок. Вам придется перепечатать его, мисс Джонс», «Я знаю, где делают самый лучший перманент», «Чайник закипает, вы не заварите?» Опостылевшая рутина! А теперь – Каир, Багдад, Тегеран! Вся восхитительная романтика Востока (с Эдвардом в конце пути).
Виктория спустилась на землю, услышав фразу, которой ее работодательница, оказавшаяся неизлечимой говоруньей, завершила очередную серию высказываний:
– …а по-настоящему чистого ничего-то и нет. Вот почему я всегда очень, очень осторожна с тем, что ем. На улицах и базарах такая грязь, вы себе даже не представляете. А какое рванье они носят! Это же полная антисанитария. И туалеты… Да их и туалетами-то нельзя назвать!
Все эти жалобы и возмущения, выслушивать которые Виктории пришлось по долгу службы, нисколько не омрачили ее энтузиазм и не отравили ощущение праздника. Грязь и микробы мало что значили в ее юной жизни. По прибытии в Хитроу она помогла