Новый стратегический союз. Россия и Европа перед вызовами XXI века: возможности «большой сделки»
2005 года, самого провального по темпам роста в Европе, на ЕС-15 приходилось до 50 % всех прямых иностранных инвестиций в мире. Из 20 крупнейших нефинансовых компаний мира 13 были в 2003 году европейскими, а ВВП на душу населения вырос за период 2000–2005 годов на 20 %, что только на 1 % ниже, чем в США.
Достигнув таким образом всех результатов, возможных при существующей институциональной модели сотрудничества, страны – члены ЕС начали требовать от интеграционной группировки большего, чем она физически способна им дать. В марте 2000 года лидеры стран ЕС-15 приняли так называемую Лиссабонскую стратегию. В этом документе они провозгласили целью 2010 года становление Европы (т. е. себя самих) как наиболее конкурентоспособной экономики мира и достижение полной занятости. Обойденным, однако, остался вопрос о том, достаточно ли созданной в середине 1950-х годов формы сотрудничества для успеха перед лицом все более суровых вызовов глобального соревнования. Особенно если учитывать, что за каждым кустом неспособности стран ЕС конкурировать с США, Китаем или другими растущими игроками скрывается волк европейского, а затем и наиболее опасного – национального протекционизма.
В сфере международных отношений отдельные государства ЕС уже не могли удовлетвориться твердыми гарантиями статуса держав среднего уровня, вес которых в мире обеспечен в значительной степени их общеевропейским административным ресурсом. В начале нового столетия от единой Европы потребовали стать сверхдержавой, способной на равных конкурировать с США, одновременно обеспечивая отдельным странам-членам (Франция, Германия) статус почти сверхдержав. При этом европейские лидеры не приняли во внимание тот факт, что, прежде чем превратиться в сверхдержаву глобального порядка, Европа должна была вначале стать державой в традиционном смысле этого слова, т. е. единым государством – с общей армией, полицией и правительством.
Именно поэтому одним из серьезных толчков к сползанию Евросоюза в нынешнее сумбурное состояние стал провал попыток ведущей европейской державы мобилизовать партнеров по ЕС на борьбу против планов США в отношении Ирака зимой 2002–2003 годов. Отчаявшись найти применение любовно выстроенному под себя механизму общей (европейской) внешней политики и политики безопасности, Париж был вынужден серьезно сблизиться с Россией – внешней по отношению к ЕС силой. Нанеся тем самым ощутимый удар как по и без того неважным отношениям с большинством стран-новичков, так и по собственной уверенности в функциональном значении единой Европы.
Не менее заметным стал системный сбой Европейского союза как инструмента в руках элит стран-членов в случае с Польшей и странами Балтии. Их национальный интерес, ради продвижения коего, помимо дотаций из общеевропейского бюджета, они и вступали в ЕС, состоит во многом в противостоянии России. Не случайно президент Эстонии Томас Хендрик Ильвес в одном из своих эссе недвусмысленно указывает на то, что причина непонимания между западом и востоком