многое повидать. Тебе должно быть известно, что мне покорилось множество женских сердец и уверяю тебя, что мне, царю Урушалемскому, Салтану, не составит труда очаровать Македу, царицу Савскую. Наш союз и признание ею единобожия станет очередной победой Урушалемского царства. Это возвеличит меня среди всех властителей земных.
Повернувшись в сторону Садока, царь продолжил:
– А если, как ты утверждаешь, ее кмарим представляют опасность, то вы, как мои духовные стражники, на то и есть, чтобы оберегать меня от воздействий других жрецов и благословлять на успех. Если вы не способны, то зачем мне вас всех содержать? Зачем я столько средств выделил на воздвижение храму богу. Я все чаще вспоминаю слова военачальника Мариадона, коего вы так недолюбливаете, что священники стали меньше заниматься своими прямыми обязанностями и стремитесь принимать за меня все решения. Если ты первосвященник, то продолжай заниматься религией, думаю, что с делами царства справлюсь и без тебя.
– За последние годы вашего общения с Мариадоном вы изменились. Ваше отношение к религии и духовенству стало меняться и, стоит заметить, не в лучшую сторону. Под его влиянием вы стали резко отзываться о духовенстве. Вспомните наставление вашего отца о наиважнейшей роли религии в царстве. Царь Давад, даже отправляясь на войну, часть воинов оставлял молиться нашему богу, и поэтому был непобедим.
– Военачальник Мариадон не молитвами, а армией защищает наши земли и пока не проиграл не одного сражения.
– Урушалемское царство оберегают не Мариадон и его войска, а наши ежедневные молитвы богу.
– Тебе так не нравится Мариадон, поскольку он самостоятелен. Он равнодушен к религии и всем этим обрядам и, что больше всего вас раздражает, его призыв отделить духовенство от влияния на царя.
Сделав пару шагов, Салтан продолжил:
– И знаешь, я день ото дня прихожу к мнению, что он прав, что духовенство пытается заменить собой власть. Мне уже двадцать пять лет, а я самостоятельно даже царицу к себе пригласить не могу. Вы, как маленького ребенка, продолжаете меня оберегать и наставлять, думая, что я буду и дальше покорно выполнять ваши рекомендации. Моему терпению пришел конец, и с сегодняшнего дня я единолично буду решать, что мне делать и кого приглашать.
Садок, до этого дня заменявший Салтану отца, был раздосадован таким сильным желание молодого правителя добиться самостоятельности. Он, как и другие верные подданные, верой и правдой служили ему и желали самого лучшего. Надеясь остудить пыл царя и вразумить его, он, подняв голову, сказал:
– Мой господин, в вас с каждым днем все больше растет гордыня, а как вы знаете, – это грех.
– О каком грехе ты говоришь, грехи это для простых людей, а я великий владыка Урушалема, помазанник божий.
Садока это разозлило. Он видел что правитель, воспитанный им в лоне единобожья, готов из-за этой Македы перечеркнуть все начинания. Он понимал, что