важно. Не обязательно иметь дело с новыми сущностями, достаточно уже имеющиеся сущности поместить в новый контекст. Структурные новшества даже более интересны, поскольку затрагивают фундаментальные положения. Чем более общий таксон подвергается реформации, тем больше градус новизны, а стало быть, продуктивнее творчество.
Развитие. То, что было новым вчера, сегодня новым уже не является. Потребность творить (а для прометеевского человека творить означает самоутверждаться, осуществлять своё бытиё – т.е. переводить полноту своей личности из потенциального в действительное) побуждает постоянно генерировать новизну. Причём темп замены устаревшей новизны вчерашнего дня новизной актуальной в идеале должен лишь нарастать. Этот процесс обычно называют культурным развитием или прогрессом. В этой системе координат регрессом или деградацией является отказ от нового в пользу существовавшего прежде, а прекращение выработки нововведений определяется как застой или стагнация.
Отсюда видно, что прометеевское сознание воспринимает гонку за новизной как норму. Прогресс не должен ни тормозиться, ни, тем более, останавливаться. Прометеевский человек активен, настроен на борьбу и потому агрессивен. Ему необходима экспансия, это его привычная среда обитания. Покорение тайн природы, пространства и времени, эмиграция и колонизация – всё это его вдохновляет и стимулирует. Но экспансия не обязательно должна выводить за пределы. Не менее вдохновляющей является и структурная экспансия – покорение уже существующих структур. В сознании прометеевского человека звучит постоянный революционный позыв.
Покорённые структуры
В истории интерпретаций прометеевского мифа есть одна загадка. Геродот в своей «Истории» (II.53) высказал мнение, которое потом стало расхожим, что Гесиод и Гомер впервые «установили для эллинов родословную богов, дали имена и прозвища, разделили между ними почести и круг деятельности и описали их образы», т.е фактически создали мифологию греков. Но если у Гесиода мы находим подробное изложение истории Прометея, причём о Прометее рассказывается, как и в «Трудах и днях», так и в «Теогонии», то Гомер о Прометее даже не упоминает. Между тем, нельзя сказать, что Гомер жил раньше, чем сложился миф о Прометее. Хотя мы не знаем, когда именно жил Гомер, и помещение Гомера и Гесиода в одну эпоху, скорее, дань традиции, пусть и довольно древней (например, предание «Состязание Гомера и Гесиода, написанное не позднее III-го века до Р.Х. делает их современниками), общий мифологический контекст у них, как правило, совпадает, и Прометей тут составляет бросающееся в глаза исключение. Гесиодовский текст не позволяет заключить, что образ Прометея – авторский вымысел, наоборот, считается, что Прометей несёт в себе черты древнего доолимпийского божества, покровителя местного населения.2
Так почему же молчит Гомер? А. Ф. Лосев считает, что Прометею