ступеньку автобуса, наклонив корпус, потом, усердно пыхтя, подтянула левую, выпрямилась и… И неожиданно оказалось в кромешной темноте. Исчезло все: мои ноги, автобус, люди, мама. Исчез весь мир! Меня окружала лишь густая темнота и духота. Звуки и голоса не исчезли совсем, но улетели куда-то вдаль и, приглушившись, стали какими-то ватными. Было так страшно, как не бывало еще ни разу за мою короткую детскую жизнь. И тогда я закричала, заорала, завопила что есть мочи и стала отчаянно размахивать руками, пытаясь разгрести эту страшную, пугающую маленьких детей, непонятно откуда взявшуюся темноту. И в ответ на мои вопли раздался ответный крик, более мощный, но не менее испуганный. Громкий и истошный. От этого крика холодело все внутри и останавливалось мое маленькое, до смерти перепуганное, сердце.
Объяснение всему произошедшему оказалось достаточно комичным. В то время в моде были женские пальто сильно расклешенные к низу. И вот я, как оказалось, поставив ногу на ступеньку автобуса и наклонившись вперед, попала под пальто, заходящей впереди меня в транспорт, модной дамы. Выпрямившись и жутко испугавшись, я начала барахтаться и орать, чем изрядно ее напугала. Не понимая, что там у нее под пальто шевелится и вопит, женщина пришла в ужас и ничего умнее не придумала, как тоже заорала во всю мощь своего взрослого голоса.
Потом, конечно, все долго и громко смеялись: тетка в модном пальто, моя мама, водитель автобуса и все пассажиры. Не смеялась только я, не в силах забыть холодный и липкий страх от того, что весь мир в одночасье исчез, сорвавшись в безвоздушную темноту.
Честно говоря, я так и не научилась долго и громко смеяться. Как не научилась проявлять все другие человеческие эмоции. За всю жизнь я научилась лишь думать, много и путанно. И мама считает эту мою привычку самой большой проблемой в общении, поэтому и записывает меня на всевозможные коммуникативные тренинги.
Нельзя сказать, чтобы они мне совсем не помогали. Чисто теоретически, я все понимаю и принимаю, но как любит повторять наш папа: «Теория – пять, практика – два.»
У меня совсем нет друзей. И я очень от этого страдаю. Мне кажется, что людям со мной скучно, а я не хочу им себя навязывать, поэтому в компании мне проще сесть где-нибудь в уголке и остаться незамеченной, тихонечко наблюдая за всеми, а еще лучше – остаться дома, почитать что-нибудь, послушать мантры или подумать. Дома в каком-то смысле лучше. Правда, лишь в каком-то.
В этом году я закончила школу. Закончила, надо сказать, вполне пристойно и подала документы сразу в три вуза, два из которых находятся а нашем городе, а один – в другом. И в этом, другом, мне хотелось бы учиться больше всего.
Мама настаивает, чтобы я поступала на юридический, папа же говорит, что это плохая идея. Во-первых, юристов наплодилось, хоть пруд пруди, а во-вторых, работа юриста требует стройности мышления, которой я, увы, похвастаться не могу, и поэтому мне такой путанной и не организованной прямая дорога в компьютерщики. Мама возмущено кричит, что это не женская профессия