единственным надежным средством спасения и останется им, несмотря на то что некоторые другие врачи настойчиво пропагандируют прочие хирургические методы. Очевидно, это был выпад в сторону Сивиаля.
Пациент, как объяснил Мезоннев, был настолько слаб, что ему был противопоказан наркоз.
Между тем один из ассистентов заставил пациента закусить сложенную несколько раз ткань и прижал его плечи к кровати, другой же развел его ноги и зафиксировал их в положении, удобном для камнесечения.
Старик был слишком немощен, чтобы сопротивляться. Его сил не доставало даже, чтобы кричать. Он издавал лишь клокочущие стоны, когда Мезоннев с проворством фокусника проталкивал желобчатый зонд в мочеиспускательный канал, а затем, считанные секунды спустя, уже вонзил скальпель в его промежность. Я видел, что в ране открылось сильное кровотечение, из-за которого пациент потерял сознание. Мезоннев быстро завел в рану щипцы. Его рука при этом полностью окрасилась кровью. Было очевидно, что он повредил крупный сосуд! Мезоннев в спешке принялся вытаскивать щипцы из раны. Он потребовал новый инструмент, снова ввел его и снова потянул назад.
Инструменты, которые изобрел и использовал барон Эртелуп для бескровного дробления камней в мочевом пузыре
Мезоннев выпрямился, лицо его побагровело. В руке он держал щипцы с зажатым в них фрагментом камня.
Взбудораженный и даже охваченный приступом паники, я покинул операционную еще до окончания операции.
Одной из особенностей истории является то, что славой за действительно великие и важные для потомков изобретения она наделяет только одного человека, даже если фактически оно явилось плодом работы нескольких славных умов. Сегодня я с уверенностью могу сказать, что Жан Сивиаль отнюдь не единственный француз, в чьей голове родилась идея камнедробления. Возможно, не был самым находчивым даже изобретатель и изготовитель инструментов, которые в его руках послужили воплощению этой идеи.
Позже мне доводилось встречаться и с негодующим Амюсса, и Лероем д’Этуалем, преисполненным упрямым изобретательским духом и оттого преисполненным также лютой ненавистью к Сивиалю, но, прежде всего, с выходцем из аристократии Эртелупом, который выдумал «перкутер», инструмент для дробления камней с двумя функциональными губками, который работал по принципу ручного инструмента, называемого англичанином или французом, и этот принцип Сивиаль позже взял за основу своего «трехгубого» изобретения. Все они были хорошими врачами с блестящей техникой, талантливыми изобретателями и упорными борцами за славу.
И тем не менее, оглядываясь на мое знакомство с Сивиалем, состоявшееся двадцать третьего мая по его прибытии в Париж, я могу с уверенностью заключить, почему слава была уготована судьбой именно ему и почему она его не покинет.
Так называемая судьба редко вознаграждает прилежных умельцев, теоретиков или мечтателей. Чаще всего она одаривает тех, кто