прощальной.
Последние слова поэта потонули в рукоплескании. В толпе кричали: «Пророк!» – и тянулись к нему с бокалами шампанского.
– Вот где настоящий огонь, энергия в нем клокочет неземная… – тихо, почти на ухо Татьяне, говорил Ершов. – Как бы только не сгорел или же под дурную пулю не подставился. Честно вам, как на духу, скажу: молюсь за него…
Вяземская внимательно посмотрела на этого не по годам рассудительного девятнадцатилетнего юношу и мысленно вспоминала своих студентов, невольно сравнивая.
А Ершов продолжал свой взволнованный монолог.
– Он мне представляется как мощный живительный родник огромной неиссякаемой силы. Такой силищи, что все наносное в нашей литературе сметет напрочь. Поверьте мне. А на вид… шалопай, похлеще нашего Николя будет… На днях меня с ним познакомили…
– Рада за вас…
– Спасибо! Хоть кто-то рад, а то меня тут все кличут тюленем, ладно бы с мишкой сибирским сравнивали, а то с тюленем, я же не на Северном полюсе родился, правда? – спросил он и улыбнулся.
В это время в гостиной ударили часы.
– О, вам уже пора, библиотека закрывается… – сказал Петр и, мгновенно открыв перед ней какую-то дверь, пропустил ее вперед.
И Вяземская снова оказалась в подвалах библиотеки.
Казалось, прошла вечность… Нет, на часах было без четверти шесть, библиотека готовилась к закрытию…
– Всё успели просмотреть, что хотели? – спросила Татьяну дежурная сотрудница, принимая от нее ключи.
Вяземская автоматически кивнула головой, а затем задумалась.
«Вот ведь растяпа, самого главного у него и не спросила», – неожиданно промолвила она вслух и медленно пошла в сторону выхода из библиотеки.
Но сотрудница даже не обратила на ее слова внимания, за годы работы она слышала и видела тут самое неожиданное, что подчас казалось невозможным, но происходило и происходит и по сию пору… Все зависит от того, что сам-то человек хочет увидеть или узнать! И кто, какие силы ему в этом помогают…
А мы вернемся к Вяземской, возвращающейся в квартиру своей Александры и все еще не понимающей, с чем именно она столкнулась…
Вечером сестры встретились за ужином.
Какое-то время ели молча.
– Я хотела бы кое-что рассказать тебе, – начала первой Татьяна. – Это длится уже третий день.
– Слушаю тебя!
– Только прошу, не начинай сразу нравоучительный монолог. Я помню, что ты старшая сестра, и все же… сначала выслушай.
Александра нервно закурила.
И Татьяна поведала ей все, что с ней приключилось в эти дни.
И даже вытащила из потайного места спрятанный ею подсвечник, который был оставлен ночью Ершовым.
Она видела, как Александра несколько раз порывалась что-то сказать, но сдерживала себя.
– А теперь сама решай, что здесь вымысел или больное воображение, – сказала Татьяна и замерла в ожидании вердикта сестры.
– Предположим, что все это с тобой действительно произошло, но тогда почему же он не приходит ко мне? – задала вопрос Александра.
– С