права является проверка соответствия воли лица его волеизъявлению71. Тем не менее каких-либо четких процедур и требований, которые позволили бы разграничить фактическую оценку воли и волеизъявления участников гражданских правоотношений, не существует. Это свидетельствует о потребности выработки научных подходов, то есть выявления таких различий на доктринальном уровне.
Следует поддержать мнение Курмашева Н. В. о методологическом значении выводов О. А. Красавчикова для проведения исследований в интересующей нас области. О. А. Красавчиков выделил несколько важных тезисов:
1) воля и волеизъявление соотносятся между собой по модели «диалектического соотношения содержания и формы»;
2) нельзя отождествлять волю и волеизъявление;
3) «только беря в единстве волю и ее изъявление – действие, мы сможем прийти к правильным выводам о рассматриваемом поведении. Учет конкретной обстановки при анализе фактов даст возможность выяснить из объективного явления – действия – явление субъективного порядка – волю лица. Установление этих сторон единства позволит вскрыть причины противоречия между формой и содержанием. Анализ этих причин и открывает путь для правильной юридической оценки поведения личности в данных условиях»;
4) «единство воли и ее изъявления – основа для правовой оценки поведения субъекта и признания этого поведения имеющим юридическое значение»;
5) «в дальнейшем под действием мы будем понимать указанное единство – единство воли и ее изъявления»72.
Таким образом, логическая модель взаимодействия воли и волеизъявления как элементов юридической сделки (имеющего психологическое содержание), по мысли О. А. Красавчикова, выглядела следующим образом: содержание («воля») облекается в форму («волеизъявление»), в результате чего возникает «действие», с которым связываются правовые последствия73. На наш взгляд, необходимость установления требования о соответствии воли и волеизъявления и рассмотрения их в единстве отвечает потребностям гражданского оборота. Однако помимо действия этого общего принципа будет возникать множество «пограничных» ситуаций, где исключение из правила и будет являться конкретным правилом.
Поэтому Н. В. Курмашев прав, когда считает, что в цивилистике борьба идет не между волеизъявлением и волей – фактически борьба происходит между принципом приоритета формализованного волеизъявления и возможностью признания правового значения за иными, неформализованными видами волеизъявления74. На наш взгляд, мы встречаемся здесь с проявлением тех ситуаций, когда действие принципа соответствия воли и волеизъявления нарушается. Однако далеко не во всех случаях такое несоответствие может иметь своим последствием признание недействительности совершаемых лицом действий. Помимо ошибки, мотивов тех или иных поступков, не имеющих правового содержания, но оказывающих влияние на соответствие воли и волеизъявления