самому интересно, как это могло произойти. В тот день вам делали уколы? – Квинт задумчиво кусал китайский карандаш.
– Да, мне часто делали уколы. А что вводили, можно узнать по медкарте. Я не имею образования, и потому не вникаю. – Гусева вдруг замкнулась, прикусила губу: – Думаете, вместо одного препарата мне ввели другой? И я сошла с ума? Может быть и так. Наверное, может…
– Я просто спрашиваю. Делать выводы пока остерегусь. Слишком всё сложно в вашем случае. Уточнить, конечно, нужно. – Квинт отбросил карандаш. – И ещё один вопрос? Эхоэнцефалограмму вам снимали? Это – исследование структур мозга с помощью ультразвука.
Евгений не очень-то выпячивал своё медицинское образование. Он старался выглядеть менее осведомлённым по этой части, чем был на самом деле.
– Да, конечно, – кивнула Гусева.
– И уже не в первый раз?
– Да, конечно, не в первый. В документах должно быть всё зафиксировано, в том числе и результаты последнего обследования. Мне сказали, что никаких последствий этой травмы, и за здоровье я могу быть спокойна. А что гипертония, так чего я хочу в семьдесят лет? Жаркая погода установилась сразу после холодной. Перепады температуры воздуха, атмосферные процессы. И ещё эти треволнения из-за Сергея… – Гусева вздохнула. – Я думала, что здорова, по крайней мере, психически. Значит, не опасна для окружающих. А оказалось…
– Не надо так, успокойтесь. Вас ещё раз тщательно обследуют.
Квинт видел, что Гусева устала. Да и ему не мешало бы поехать домой. Он примет душ, поспит часов до четырёх утра. А потом, на свежую голову, всё обдумает. Веру Фёдоровну обязательно нужно поместить в больницу. Не только для обследования, но и для лечения тоже. Она может сделать с собой самое страшное, если останется наедине со своими мыслями, воспоминаниями, с непрощаемой виной.
До утра Гусева подождёт, а потом можно оформить госпитализацию. Пусть она лежит в клинике, а не сидит в изоляторе. Врачи справедливо будут опасаться принимать такую больную. Без психиатрической помощи не обойтись. Следить за ней нужно, смотреть в оба. Кроме суицида, она может снова стать агрессивной – во сне. Пока ведь никто не знает, какой именно болезнью страдает задержанная.
Евгений Михайлович не представлял пока, какую статью надо вменять. Ясно, что убийство налицо. Но вот какое именно? Умышленное, неумышленное, по неосторожности? Если Гусеву признают невменяемой, или вменяемой частично, надо и это учитывать. Конечно, тогда она отвечать за убийство не будет. Запрут человека в дурдом – тоже не сахар.
Пока Квинт ничего подозрительного не находил в показаниях Гусевой. Их семейные дела, проблемы Сергея вопросов не вызывали. Из-за связи с Галиной Коробейниковой парню пришлось сначала изрядно поволноваться, а потом и погибнуть. Если убита любовница, Сергей тоже мог попасть под раздачу. То, что он усилил охрану, лишь раззадорило врагов.
И всё-таки Квинту казалось, что Гусева что-то скрывает – возможно, не специально. Она просто не понимает,