Мальчика «привела» на могилу Фаины Георгиевны певица Елена Камбурова, крепко дружившая с актрисой в ее последние годы.
Своим безнадежным, но просветленным одиночеством Фаина Раневская сильно напоминает другую блистательную актрису XX века – великую Марлен Дитрих, дожившую до девяноста одного года. Германо-американская кинозвезда под занавес своей жизни также «ушла в затвор», никого не подпуская близко ни к своему сердцу, ни к своей душе. Конечно, Фаина Георгиевна была более открыта и не имела пристрастия к алкоголю, усугубившему одиночество Дитрих. Но между ними есть безусловное сходство: обе актрисы были безгранично талантливы и отличались невыносимой для окружающих прямотой суждений о происходящем в искусстве и в жизни. У обеих в конце жизни конфидентами стали молодые мужчины: Марлен Дитрих время от времени общалась по телефону с неким парнем Эриком Хаунтом, написавшим позже книгу о своей заочной дружбе с престарелой мегазвездой. А у Фаины Георгиевны был свой мужчина-конфидент, адресат ее удушающе-печальных писем – Алексей Щеглов, внук Павлы Леонтьевны. Их отношения закончились очень, очень печально. Когда врачи в очередной и последний раз пытались спасти жизнь Фаины Георгиевны, Алексей Щеглов находился в Кабуле, за тысячи километров от Москвы. Она очень ждала своего «эрзац-внука» и писала из больницы:
«Мой родной мальчик, наконец-то собралась писать тебе, с моей к тебе нежной и крепкой любовью. Мне долго нездоровилось, но сейчас со здоровьем стало лучше. Очень по тебе тоскую, мечтаю скорей увидеть и обнять тебя, мой дорогой мальчик. Крепко и нежно обнимаю тебя и Танечку, Нина Станиславовна сейчас у меня, просит передать тебе и Танечке нежный привет. Обнимаю. Твоя Фуфа»[10].
«Одиночество как состояние не поддается лечению»
Упомянутая в последнем письме Танечка – это жена Алексея Щеглова, а Нина Станиславовна – актриса Нина Сухоцкая. Это письмо было отправлено 14 мая 1984 года, а 19 июля этого же года Фаины Георгиевны не стало. Ее «эрзац-внук» так и не успел проститься со своей «эрзац-бабушкой».
Очень часто происходит именно так: дорогой, любимый человек покидает наш мир, находясь не с теми, кого любит, кому наиболее дорог и кем особенно любим. Потому что смерть всегда неожиданна, предугадать время ее визита невозможно, даже если она уже у дверей.
Фаина Георгиевна была одиноким человеком. Душевное родство связывало ее с «мамочкой» Павлой Леонтьевной Вульф. Но «мамочка» ушла из жизни, когда Раневской было шестьдесят пять лет, а дожила та почти до восьмидесяти восьми.
Не имея семьи в привычном понимании, Раневская стала родной для миллионов зрителей. Прежде всего – кинозрителей.
Ее вполне можно назвать всесоюзной (или всероссийской, если угодно) бабушкой. Не бесформенной, сдобно-рафинированной, клубочно-пледовой бабушкой из детских хрестоматий, а экстравагантной, острой на язык пожилой дамой, резкой, но никогда не переходившей грани элементарной порядочности.
«Старая