стаскивает с меня одеяло и толкает в бок. Я ворочаюсь и сонно бурчу себе под нос, что ещё бы поспал минут пять.
– Подъём, боец! – Орёт брат почти мне в ухо.
Он недавно вернулся из армии, и эти его тупые солдатские замашки просто бесят. Без него было намного лучше. Вся комната была моя, а это не так уж мало с учётом того, что мы вчетвером живем в маленькой двушке. Мама с отчимом спят в зале на раскладном диване, а мы с братом – в нашей комнате. Мы с пацанами вчера просидели в школьном дворе у турников полночи, так что я ни фига не выспался. Но надо вставать, иначе мой брат Серёга озвереет. Я быстро умываюсь, чищу зубы и возвращаюсь в комнату, чтобы одеться.
– Задолбал уже свои грязные носки раскидывать! – Кричит Серёга и бросает мне в лицо скрученные улиткой чёрные носки.
– Это твои носки, дебил! – Передёргиваю я и морщусь.
У меня вообще нет привычки держать свои вещи в бардаке, но соблюдать порядок непросто, когда живёшь с братом, да ещё когда у вас один долбанный шкаф на двоих. Серёга постоянно запихивает свои грязные вещи на мои полки. Это бесит. Просто нереально бесит. И главное – сказать ничего нельзя, сразу бычится. Как же армия его ничему не научила. Я подхожу к шкафу, достаю брюки, а потом вижу, что рубашка, которую мне сегодня надевать, вместо того чтобы быть на вешалке, где я её вечером оставил, лежит смятая в комок на полке брата.
– Блин! – Ругаюсь я. – Серёг, какого хрена! Я вчера весь вечер эту сраную рубашку гладил…
– Не ори на меня! – Обрывает брат. – Надо, ещё погладишь! Я шорты свои искал.
– Чо, блин, твоим шортам на вешалке-то с моей рубашкой делать!
Мне так обидно, что я заплакать готов. Мало того, бесит этот чёрный цвет, бесит эта рубашка дурацкого покроя. Я хотел купить к школе какую-нибудь сиреневую или бежевую. В магазине были такие, недорогие. Были там и розовые, светло-зелёные, но мама только скривила рот и сказала: «Чо ты как педик какой-нить будешь ходить». И мы купили чёрные и тёмно-синие, по её мнению, правильные мужские рубашки. Бесит чёрный цвет как у всех, так ещё я наглаживал вчера эту рубашку, а Серёга, гад, так её смял! Теперь опять гладить – позавтракать не успею. Когда утюг разогрелся, мама как раз зовёт из кухни.
– Быстро есть! – Кричит она.
По голосу слышно – она чем-то опять не довольна. Как всегда. Да и отчим ещё там тусуется, так что уж лучше рубашку поглажу – потом перекушу в школе какую-нибудь дрянь. К тому же, из кухни опять пахнет пригоревшей яичницей. Я как раз заканчиваю, когда времени уже в обрез и надо бежать на уроки.
– Опять ничо не жрёшь! – Ворчит отчим, – Посадишь себе желудок!
– Надо по утрам есть, – вторит ему мама. – По телевизору в программе «Здоровье» говорили, что надо обязательно завтракать, иначе рак желудка может быть, а ты не ешь никогда! Упрямый! Бестолковый! Не слушаешь мать!
Она так говорит, как будто офигенно полезные завтраки готовит. Подгорелая яичница и чай, который по вкусу – как будто из травы заварен. У нас в школьной