думают, что там собачатина. Виски будешь?
Гриша кивнул головой. Шеф налил два стакана, взял один и сделал небольшой глоток.
– Мы еще можем отказаться. Но скажу тебе, друг ты мой сердечный, от таких предложений не отказываются.
Гриша залпом опустошил стакан, занюхал рукавом и выдохнул.
– Сильная собака, самогон напоминает, мать гнала. А за что же на колбасу-то?
– Ей-богу, Гриша, ты недоразвитый, а еще менеджер. Ни за что просто так. Вдруг ты чего-нибудь прессе ляпнешь. Слышал про охоту на людей?
– Нет, по видику, как-то очень дано смотрел фильм америкосовский.
– То-то и оно, что тут не фильм, в Подмосковных лесах, знать развлекается. Пускают двух, трех человек, а затем идут следом, травят собаками, из ружья стреляют, а потом ножом добивают, обычно голову отрезают. Затем фотосессия с фуршетом и все такое.
– А из этих, на которых они охотились, впрочем об этом я уже говорил.
Шеф задумался, прикусил, затем пожевал нижнюю губу и продолжил пугать Григория.
– По началу бомжей гоняли, на вокзале приглядят подходящий экземпляр, нальют ему водки, посадят в машину и загород, в лес. Только в бомжах интереса мало, они за жизнь не борются, насрать им на это, убьют и что с того, как овцы. Поэтому вариант с бомжами в скором времени потерял свою привлекательность. Стали брать обычных людей.
– Брать – удивился Гриша – где брать?
– Не тупи, где-где, в Караганде, на улице где же еще.
– Шеф, а ты не боишься, что нас могут после того, как все закончится, так же собаками затравить и на вертел.
Шеф налил еще виски.
– Я не исключаю подобную возможность.
Он выпил залпом и уселся в кресло.
– Что мы им можем предложить? – лоб шефа, словно земля в засуху, покрылся трещинами.
– Не знаю – развел руками Гриша.
– Ладно, время еще есть. Дальний путь начинается с первого шага. Найди двух хмырей и нужно будет составить контракт, но, так что бы он их ни отпугнул. На все про все у нас неделя.
– Метро «Алтуфьево», конечная. Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны – захрипел динамик.
Гриша открыл глаза, народ не спеша выходил из вагона. Гвоздев поднялся и присоединился к вялой, безликой массе, устало возвращающейся после трудового рабочего дня, домой. На улице было темно, горели фонари. Гриша закурил, и не дождавшись маршрутки, направился в сторону съемной квартиры. Бывшая хозяйка квартиры, ветхая старушонка лет семидесяти, души не чаяла в Григории. Она доживала свой век на другом конце города и по причине старости и постоянных болезней никогда не ездила в сдаваемую квартиру. Гриша сам приезжал к бабульке раз в неделю. Он приносил ей продукты, покупал хлеб, молоко, макароны, крупы, сосиски, в общем, все то, что заказывала старушка. Раз в месяц Гриша исправно платил за квартиру. Бабушка так полюбила Гвоздева, что частенько поговаривала о том, будто оставит ему в наследство ту жилплощадь, в которой он сейчас проживает.