Мне не верят.
Я шагнул к источнику звука, с опаской держа перед собой огонечек. Кто знает, какой крокодил вылезет из угла. Приятный голос – последний шанс уродины.
В кресле сидело белокурое создание с короткой походной стрижкой. Такие носили наши бабушки в разгар классовой борьбы. Неизвестное существо лениво приняло из моих рук редакционное удостоверение, хмыкнуло:
– Как вас угораздило попасть сюда, коллега? Я Ксения Черныш из «Дорожной газеты».
Девушка протянула мне ледяные пальчики, я пожал их, пошутив:
– Вы что – из могилы вылезли?
– Юмор у вас, конечно. Вы – потомственный военный?
– Да, я бывший офицер.
– Сразу чувствуется… Вас поймали? – спросила она небрежным тоном, за которым уже проступало стремление выстроить барьерчик.
– Сам пришел.
– Я вот тоже. Еще в Кизиле предложила себя в качестве заложницы. Шамиль обещал, что ни один волосок не упадет с моей головы. Я у него три месяца назад брала интервью. Так что, – девушка сделала загадочную паузу, – если вы будете вести себя не по-джентльменски, я пожалуюсь, и вас расстреляют…
– Вы идейная боевичка или вам отстегивают, когда вы пускаете в газете слюни о благородных бандитах?
– А вы шуток не понимаете, – убежденно произнесла Ксения.
– Странный юмор… Не знаю, на кой черт меня сюда привели. Наверное, тот болван ошибся домом.
– Ошибаетесь вы. Шамиль сознательно свел нас вместе. Чтоб мы пообщались и пришли к согласию во взглядах. Консенсусу. А может, чтобы написали репортаж двумя перьями.
– Не надейтесь.
– Вы недооцениваете себя! – серьезно заметила Ксения.
– Вы хотели сказать – переоцениваю?
– Именно недооцениваете! Например, из вас мог бы получиться хороший сторож, милиционер. А вы прозябаете в журналистах…
– У вас все такие снобы в вашей «Дорожке»?
– Ради бога, на обижайтесь! – Она усмехнулась, тон ее потеплел. – У журналистов приняты взаимные подначки… Признайтесь, вы ведь не больше года на этой профессии?
– Две недели, – честно ответил я.
– И вас отправили в такую опасную командировку?
– Девушка. – Я стал терять терпение от ее покровительственного тона. – Ксюша… Вы в школе учились, когда я уже воевал в Афгане…
– Ах, простите, не хотела обидеть вашу старость.
Я чиркнул зажигалкой, чтобы еще раз глянуть на ее лицо. Серые глаза щурились и смотрели с вызывающей иронией. Слава богу, я знал такой тип женщин. Они быстро остывали, когда к ним угасал интерес. Причем начинали чувствовать себя неуютно. И вот после этого с ними можно было делать что хочешь. В фигуральном, конечно, смысле. И никаких фривольных интимностей.
Послышались шаги, стукнула дверь. Вошел Раззаев – узнал его по походке. Луч фонаря скользнул по нашим лицам. Он поставил его на попа, на потолке замер размазанный серый круг. Мы могли теперь различить лица друг друга.
– Извините, но лучших условий создать не могу, –