были фраки.
Хендерсон, крепко привязанный, лежал на столе. Его глаза были закрыты, голова – выбрита налысо. Кожа выглядела гладкой и очень белой, если не считать тех мест на затылке, куда ему было прописано приклеивать горчичный пластырь, – там шрамы едва затянулись и не сошло воспаление. Один из ассистентов протер кожу головы раствором карболки. Я почувствовал его резкий запах. Он снова и снова обмакивал тампон в эмалированную емкость. Когда он дотронулся до незажившего затылка Хендерсона, тот открыл глаза и застонал. Ассистент немного помедлил и решил оставить затылок необработанным, старясь избегать попадания на него раствора.
Я отыскал взглядом Беннета и затем стал наблюдать за Годли, стоявшим в изголовье операционного стола. Внешне он казался спокойным, что вполне соответствовало его серьезному, решительному и хладнокровному характеру. Но по подергиванию его века я догадался, что холодность его была напускной и он едва справлялся с волнением. Думаю, я тогда понимал, что в нем происходило. Он, по природе убежденный консерватор во всем, что касается учений и методов, стоял в эту секунду на границе неизведанной, девственной земли, где он оказался благодаря горячей воле и энтузиазму Беннета.
Тем временем второй ассистент начал укладывать смоченную карболкой ткань вокруг головы и лица больного, пока не осталась видна лишь верхняя часть черепа. Затем он взял склянку с хлороформом. Сестра обработала парами карболовой кислоты противоположную сторону головы Хендерсона. Она открыла кран, который регулировал поступление паров из специального резервуара. Хендерсон тяжело дышал, считал вслух, кричал, пытался подняться и в конце концов потерял сознание.
В то же мгновение сестра, отвечающая за распылитель, включила его, и воздух импровизированной операционной начал пропитываться карболкой. Шипя, распылитель выбрасывал прозрачные, с резким запахом облака пара, постепенно заполнившие собой все пространство наподобие тумана. Все было готово. Пришел черед Годли!
Его покрытые волосами руки еще раз опустились в емкость с карболкой. Он взял мокрый от раствора скальпель и быстрым взглядом окинул операционную. Годли провел скальпелем по коже, оставив два длинных перекрещивающихся разреза, доходивших до кости. Из них тут же выступила кровь.
Второй ассистент промокнул кровь губкой и зажал несколько кровоточащих сосудов. Затем он поддел кончик одного из образовавшихся участков кожи и оттянул его назад. Годли громко дышал. Он соскоблил надкостницу до крыши черепа. В конечном итоге показалась кость – беловато-серая, укрытая быстро догоняющими друг друга каплями карболовой кислоты. Все мы подступили ближе к столу.
Со стороны Годли с непроницаемым видом стоял Беннет, будто бы не желая ослаблять влияния собственной энергичной натуры. Заметно дрожащей рукой он перенес «крест» на обнажившуюся крышу черепа.
Сестра передала Годли трепан, Годли поднес инструмент к кости. Его рука казалась уверенной и