ножку привязать к вбитому в землю колышку. Однажды я схватил суслика, но не за шиворот, а за живот – и он мне в двух местах прокусил ладонь. Сусликов отдавали «плешивому» – забыл его имя – а «плешивый» он был потому, что на голове у него была плешь величиной с пятак. Отец «плешивого» сдирал с сусликов шкуру и сдавал ее государству, неплохо на этом зарабатывая. Раньше из шкурок сусликов шили шубы. Однажды мы гуляли по поселку и прибрели к дому, где жил «плешивый», как раз в тот момент, когда они с отцом потрошили очередного суслика. Я его спросил: куда же они девают их мясо?
– Как куда, – ответил он, – едим.
– И вкусно? – спросил я.
– Пальчики оближешь, – последовал ответ.
Одним из наших развлечений было дразнить собаку. Метров в 50 от нашего стандартного дома находилась частная усадьба одного из крупных городских чиновников по фамилии Мерженко. Его дочь Галя дружила с моей сестрой. Их усадьба была огорожена проволочной сеткой, что было роскошью для того времени. В усадьбе постоянно крутилась старуха – их бабушка, а у нее был довольно крупный пес коричневого цвета из породы гончих. Собственно, мы ничего не имели против собаки, но старуха с ее усадьбой нас – мальчишек из стандартного дома – раздражала по неосознанному классовому признаку. Часто старуха с собакой выходила за пределы своего домовладения. Мы ловили этот момент и бросали в собаку камни и комья земли, желая развлечь старуху. Та разражалась руганью в наш адрес, но это только подливало масла в огонь: мы продолжали хулиганить еще сильнее. Тогда старуха что-то говорила своему псу, и тот во весь опор мчался к обидчикам. И тут нужно было проворно убраться в дом, закрыв парадную дверь. Постояв под дверью, собака, не солоно хлебавши, убиралась прочь.
Долгое время это сходило с рук. Но однажды, убегая от собаки, я не успел закрыть дверь, и вбежал на второй этаж. Собака настигла меня там и молча прокусила лодыжку. Затем, удовлетворенная, убежала к своей хозяйке. Так мне был преподан урок, что каждое дело нужно надлежащим образом доводить до конца.
Посмотрев фильм «Тимур и его команда», все заделались тимуровцами. Главной проблемой были поиски: кому бы чем-нибудь помочь. Однажды мы с Ритой шли вдоль улицы и увидали высокого подслеповатого древнего старика, который намеривался перейти через дорогу. Мы подскочили с двух сторон, взяли его под руки и перевели на ту сторону, куда он хотел. Дед удивился, поблагодарил нас и сказал: «Теперь я посцу». Затем вынул прибор и начал поливать обочину дороги. Мы с Ритой бежали прочь, корчась в судорогах. На этом, пожалуй, и закончилось наше очередное увлечение.
Читатель может подумать, что жизнь в Серебряных Прудах была у меня совсем нескучной, и это будет правдой. Но случались и настоящие происшествия. В 1947 году, наконец, отменили карточную систему. Через несколько дней после этого мать поехала в Москву, чтобы привезти оттуда сладостей и порадовать нас. Когда поздно вечером она вернулась из Москвы, то уже на железнодорожном вокзале