Москва Первопрестольная. История столицы от ее основания до крушения Российской империи
митрополита московского Геронтия, к сему образу сооружен оклад драгоценный… Венцы на иконе – сканные, серебряные, золоченые; ризы чеканного золота. На венцах и на ризах шесть изумрудов средних да малых алмазов десять. Застенок жемчугом низан, жемчугом же по серединной камке слова вышиты… Пошло у Луки Дорофеева на ту икону всякого прикладу иконописного тридцать рублевиков да четырнадцать алтын. Яри венецейской на три рублевика, восемь алтын, шесть денег; сурику на двадцать три алтына, четыре деньги; на кисти щетинные, хорьковые да беличьи – один рублевик, шесть алтын, семь денег… На золото сусальное пошло двадцать пять алтын…
Махнул рукой великий князь Иван Васильевич: нечего-де всякую деньгу пересчитывать. В пояс поклонился уставщик, оробел малость и добавил тихим голосом:
– Яхонтов да алмазов, да жемчугу, да золота, да серебра пошло из казны-кладовой митрополичьей на двести пять рублевиков.
Великий князь осматривает работы иконописцев
Так же безмолвно глядел великий князь всея Руси и на другую икону. Ближние бояре, привыкшие к лику государеву, приметили, что сильно радостен был царь. Видно, угодил его душеньке благочестивой своими иконами митрополит Геронтий. Обратил очи государь на мирянина-иконописца и ласково вымолвил:
– Изрядно, изрядно!..
Не взвидел света от радости Лука Дорофеев. А что после было, тому он поверить и не помыслил. Протянул ему царь руку свою белую для лобызания. Не всякому и боярину-то такая честь выпадала; а тут, нате-ка, иконописцу простому!..
– Изрядно! – еще повторил великий князь.
Стали тут князья и бояре хвалу за хвалой новым иконам и иконописцам искусным сыпать…
Меж тем великий князь снова по очереди обошел оба образа, любуясь письмом и окладами…
– А ну, братья любезные да бояре верные, дайте-ка совет государю вашему. Любы мне обе иконы… Которую же мне для храма Успенского взять?..
Смутились князья да бояре – нелегко владыке многоумному, могучему советы давать. Помявшись, отозвались братья великокняжеские в один голос:
– Ту икону бери, государь Иван Васильевич, что инок писал… Сдается, что так святее да благочестивее будет…
Ничего не сказал им царь; на бояр очи вскинул:
– Вы что скажете, советники думные, приспешники мои?
Ближний боярин Василий Вельяминов поясной поклон государю отвесил и вымолвил степенно, тягуче:
– По моему разумению, великий государь, надобно ту икону взять, что мирянином писана… То и иным мирским людям в пример и повадку будет: начнут многие изощряться в иконописании благочестивом, и благо будет для веры православной…
Словно усмешка легкая тронула уста великого князя.
– Ты что скажешь, дьяк мой думный?
– Взять бы тебе, государь великий, ту икону, что инок писал. Обе иконы истовы, обе с благочестием писаны. А только в этой оклад ценнее будет, и через то новому храму блеску и богачества прибудет.
Не