так или иначе связано с познанием. Для нас, для русских, это мнение кажется особенно убедительным, ибо наш язык связал знание с сознанием. Но на самом деле сознание существует не для познания, а для бытия человека. Если бы оно существовало для познания, то оно должно было бы познавать и себя в качестве познающего, и нужно было бы подождать, пока оно себя полностью не познает. Поскольку познание бесконечно, постольку ожидание появления сознания биологического смысла не имеет. Сознание нужно для того, кто не знает, как вести себя, кто существует сразу в нескольких мирах, кого страсти влекут в разные стороны.
Тому, кто знает, как вести себя, сознание не нужно. Кто не знает, тот должен смириться с тем, чтобы сознание ограничивало его существованием только в одном мире, который он называет реальным. Вполне возможно, что существует много параллельных миров, но человек – это, по определению Платона, кукла, ибо сознание помещает его только в один из них, заставляя его следовать одному и тому же. Кто следует одному, а не многому, тот перестает просто жить и начинает осознавать, то есть переживать. Сознание заставляет живое не жить, а переживать, открывая тем самым горизонт человеческого в мире. Но зачем нам сознание? Может быть, для того чтобы говорить?
Сознание и язык
Для того чтобы говорить, сознание не нужно. Понимание сказанного не рождается самим актом говорения. Для того чтобы оно появилось, требуется соединить в речи воображаемое и реальное. Если врач говорит мне: «покажи язык», а я ему отвечаю: «покажи язык», то у меня нет понимания, нет сознания. У языка и у сознания разные истории. Весь смысл мысленного эксперимента Серла с китайской комнатой состоит, мне кажется, в том, чтобы показать, что, когда человек говорит, он, скорее, вычисляет, а не понимает. Как машина вычисления человек, бесспорно, уступает автоматам, которые имеют уже свою и отличную от человека историю. Но как осознающий человек является уникальным событием во вселенной.
Вступая в игру с сознанием, то есть вовлекая его в работу социально-экономических и интеллектуальных структур, человек проигрывает. Анонимные структуры выигрывают. Выигрывает то, что не нуждается в сознании.
1.2. От понятия к клипу
Нужно ли нам сегодня писать так, как писали еще в ХХ веке? Думаю, что нет, не нужно. В ХХ веке была тяга к гигантомании. Философы, такие как Сартр, писали огромные фолианты, в которых они двигались со скоростью повозки, заглядывая во все закоулки мысли, рассказывая обо всем, что они увидели или могли увидеть, ссылаясь на рассказы других писателей.
Нужно ли нам читать так, как читали в ХХ веке? Думаю, что не надо.
Пример. Девочка двух с половиной лет просит прочитать сказку «Красная шапочка». Ей начинают читать. Она останавливает чтение и предлагает сразу же прочесть ту сцену, в которой появляются охотники. Ребенок внимательно слушает финальный рассказ известной сказки несколько раз подряд. Зададимся вопросом? Какое мышление у ребенка? На мой взгляд, у девочки клиповое мышление. Почему? Потому что секущие плоскости ее мышления