около мойки, вытирая полотенцем посуду, и не знала с чего начать.
– Кто еще жил в том доме до приезда Леонардо? – ничего не придумав, начала я с главного.
Ванда подняла на меня глаза.
– Зачем тебе? – резко спросила она и отдала мне очередную тарелку прямо в руки с силой.
– Интересно, – пожала я плечами, еле сумев удержать тарелку, чтобы не выронить.
– Он не хочет, чтобы я тебе об этом рассказывала, – пробухтела под нос Ванда, опустив глаза на дно раковины. – Отчитал меня как школьницу, когда узнал, что я рассказала тебе о его жене.
– А мы ему не скажем, – тихо сказала я, заискивая и улыбаясь.
Она помялась, но желание поболтать пересилило.
– В тридцатые годы там остановилась одна молодая пара, – начала Ванда едва слышным голосом. – Он был архитектором, только что женился и приехал сюда работать, – Ванда бросила мыть посуду и переключилась на меня. – Они были такие счастливые и влюбленные, все ими восхищались. Понимаешь?
Я кивнула.
– Так вот, через месяц жизни в этом доме, они превратились в полную противоположность. Оба изменились до неузнаваемости, почернели, стали раздражительными. Муж постоянно скандалил и кричал на работе, прикладывался к бутылке, и его, в конце концов, уволили. И жена стала просто отвратительна: ни с кем не здоровалась, никому не открывала двери, жила как затворница. А спустя четыре дня после увольнения мужа ее саму выловили в канале, в чем мать родила. Шуму тогда было, вся Венеция только об этом и говорила!
– А Вы откуда знаете, Вас же тогда еще здесь не было?
– Муж мне рассказывал. Он и предупреждал маэстро об опасности этого дома.
Старая женщина посмотрела на меня с тревогой в глазах.
– Ты, девочка, поосторожнее. Если почувствуешь неладное, беги оттуда!
– Хорошо, – я еле сдержала улыбку. – А еще что-то было?
– Да много чего было. Например, еще в семнадцатом веке дом использовали для каких-то странных дел. Канареджо – глушь да болота. Дом немного на отшибе, улочка и канал к нему очень узкие и темные, мало кто ими пользуется. Это было идеальное место для тайных встреч. Сюда приезжали все, кто тогда увлекался оккультизмом, проводили там собрания. Точнее, что-то вроде ритуальных месс. Тогда часто стали вылавливать из канала трупы с содранной кожей с лиц и других частей тела. Трупы были так ужасны, что опознавали их родственники только по одежде. Весь город тогда на ушах стоял. Сначала ловили маньяка, но безуспешно. Затем хотели посадить тех, кто приходил в этот дом, но доказательств вины не было. А может и были. Я не знаю, – пожала старая женщина плечами. – Зачем им это было нужно, тоже никто не знает. Но это пришлось прекратить, когда народ начал бунтовать и чуть сам не разрушил дом. Полиция…
Тут в дверях показался Леонардо и недобро посмотрел на Ванду.
– О чем разговариваете?
– Об истории Венеции, – тут же ответила я.– Вспоминали семнадцатый век.
Маэстро улыбнулся, еще раз злобно взглянув на Ванду, и повел меня