врезался всадник на вороном коне, с такой скоростью работая мечом, что вокруг него вскоре образовалось свободное пространство. Цвета его и герб были незнакомы: на белом щите красовались черные лилии. Противники его буквально по несколько сразу падали под копыта яростно храпящего жеребца, который помогал хозяину и зубами, и ногами. И весь этот разящий сгусток ненависти сумел внушить такой ужас врагам, что уцелевшие поспешили покинуть поле боя, бросив на произвол судьбы раненых и умирающих, которых оказалось невероятно много. И это совершил один человек!
Рыцарь, лежащий на спине, глядел на незнакомую приближающуюся фигуру; зрение уже почти отказывалось служить ему, и он едва мог различить очертания склонившейся над ним головы в высоком шлеме. Теплая кровь, казалось, залила всю траву вокруг и все же продолжала пульсирующими толчками вытекать из раны. Холод постепенно охватывал все тело, сантиметр за сантиметром, медленно, но верно приближаясь к сердцу. Невероятная тоска внезапно охватила душу.
Рыцарь с трудом разлепил не повинующиеся ему губы и прошептал:
– Кто ты? Я не знаю тебя.
Тут же фляга с водой оказалась возле его лица, и прохладная жидкость полилась по саднящему горлу.
– Меня зовут Алиен. Не надо сейчас говорить. Отдохни.
– Я скоро буду отдыхать вечно, – кривая болезненная усмешка появилась на лице рыцаря. – Мне осталось совсем немного. Скажи, кто ты, и можно ли доверять тебе? Почему ты выступил в бою на моей стороне? Я не знал тебя прежде.
– Все просто. Их было много – ты один. Только подонки и трусы могут действовать подобным образом, нападая на более слабого. Я не мог не вмешаться, друг.
Умирающий застонал, борясь с застилающим глаза мраком, потом вновь пересилил себя и произнес:
– Ты назвал меня другом, хоть мы с тобой незнакомы. У меня есть последняя просьба…
Алиен склонился еще ниже к нему, чтобы не пропустить ни слова.
– Передай… Передай леди Катарине де Лиу перстень, что у меня на левой руке… И еще… Скажи ей, что я умер с ее именем на устах…
– Я все сделаю, как ты просишь. Не волнуйся, – неожиданно мягко незнакомый рыцарь коснулся груди умирающего.
– Клянешься?
– Клянусь.
– Жаль, я не знал тебя при жизни…
Новый болезненный стон, вновь фляга у его рта, но в этот раз губы остаются неподвижны, а глаза смотрят в пустоту.
Рыцарь в светлых доспехах становится на колени и осторожно, почти нежно прикрывает веки погибшего.
– Ты был храбрым воином, – произносит он, а затем аккуратно снимает перстень с неподвижной левой руки и сжимает в ладони. – Я все сделаю, как ты хотел. Спи спокойно.
4
Вороной конь медленно шагал, вытянув шею. Длинный повод почти выскальзывал из усталой руки в перчатке. Жители деревни торопливо уступали дорогу незнакомому рыцарю, чей щит украшали черные лилии. Как вдруг отчаянный крик вырвал всадника из полудремотного состояния.