Браун тяжело вздохнул, и я уловил запах застарелого сигарного дыма и виски.
Внезапно он повернулся и лягнул ногой дверь в мое стойло. Я заржал и повернулся, готовясь к схватке, однако он выбежал из конюшни, точно испуганная крыса.
В Винчестере мне удалась хорошая скачка. Моя выкрашенная шкура чесалась, и меня смущало то, что люди не узнавали меня издалека. А лошади понимали, что я Серебряный, только после того, как оказывались достаточно близко, чтобы уловить мой запах.
Я люблю ревущую толпу. Меня вырастили для этого мира, как и моего отца. Крики, взвивающиеся в воздух шляпы и шарфы, блеск биноклей, в которые зрители наблюдали за нашим бегом, – все это я очень любил. Но, как всегда, не обращал внимания на крики вроде: «Пять к четырем против Серебряного! Пятнадцать к пяти против Беспечного!»
Чтобы победить, нужно думать только о скачке.
Другие лошади были достойными соперниками, а с Беспечным я несколько дней провел рядом. Он вел себя так, словно мы с ним сообщники – но перед стартом заржал.
– Не нужно особенно напрягаться, мой дорогой Серебряный. Ты не сможешь продержаться до конца.
– Сэр! – Я был шокирован. – Пусть победит достойный.
– В самом деле?
Остальные лошади не были столь грубы. Я не видел Хрусталь, которая представляла герцога Балморала, почти год, и с восхищением обнаружил, что ее бока так же стройны, как и прежде. Я уже соревновался с Боксером, знаменитым чалым жеребцом полковника Уордлоу, и мы относились друг к другу с большим уважением. Мне не доводилось встречаться с гнедым скакуном лорда Синглфорда – Озорником, смотревшим на мир горделивым взором. Негр, крупный черный жеребец Хита Ньютона, был мне также незнаком – и должен признать, что он выглядел очень эффектно вместе с жокеем в курточке цвета корицы и красном шлеме.
Наконец – я никогда не чувствовал такого нетерпения – раздался выстрел, и гонка началась. В течение долгих первых минут мы мчались плечом к плечу, и я слышал лишь удары копыт и собственного сердца. Однако вскоре Озорник, Негр и Боксер стали отставать. С минуту Хрусталь и Беспечный бежали со мной бок о бок. Но красивая Хрусталь уже полностью выложилась и оказалась на почетном третьем месте.
Тогда Беспечный начал поносить меня ужасными словами, которые я не намерен повторять, и стал отставать, задыхаясь от пыли, поднимавшейся из-под моих копыт. Сначала на полкорпуса, на корпус, а потом еще больше. Когда я пересек финишную линию, Беспечный оказался позади меня на шесть корпусов.
После всего, что случилось со мной за последние недели, я чувствовал себя настоящим победителем.
– Вот он, – сказал мистер Холмс, входя в паддок, куда допускали только хозяев лошадей.
Пока я пил воду из ведра, Нэд Хантер уже начал меня чистить. Нэд снял свою шапочку, мистер Холмс и доктор Уотсон кивнули в ответ. Сердитый полковник Росс лишь бросил на них мрачный взгляд.
От мистера Холмса все еще пахло крепким табаком. Он указал на меня.
– Стоит лишь протереть ему лоб и бабку спиртом – и вы узнаете Серебряного.
– Что?! –