внезапно сказал Шахид, когда они садились в машину. – В Старом Тленкое.
Прямо напротив места, где они припарковались, в стеклянной витрине красовались белоснежные платья невест. В Бештое вообще было много магазинов для новобрачных.
– А давай-ка съездим в Тленкой, – сказал Кирилл.
Вереница машин на въезде в Тленкой была как пробка в час пик. Бронированный «мерс», пыля, обошел их по обочине, и уперся в причину затора. Посереди дороги стоял «москвич» с подвязанным веревочкой багажником, и водитель «москвича» скандалил с федеральным патрулем, обосновавшимся возле пересекавшего ущелье моста.
Патруль хотел обыскать «москвич», а водитель возражал. В патруле было пять солдат внутренних войск и БТР. Водитель был чеченец лет двадцати, худой, высокий и злой, а его пассажир был года на два старше. Если бы чеченцев было только двое, солдаты наверняка обыскали «москвич», но так уж получилось, что вслед за «москвичом» подъехала одна машина, и вторая, и теперь федералы были окружены плотным кольцом недовольных людей.
– В чем дело? – спросил Шахид, вылезая из «мерса», и все люди, как по команде, замолчали и уставились на однорукого горца из личной охраны Кемировых, а при виде Кирилла загомонили еще сильней.
– Да вот… досматривают… праздник, а они туда же! В свое село, как за границу, то открой, это покажи…
Кирилл, вышедший из машины, с сомнением косился себе под ноги. Он видел в жизни многое, но он впервые видел дорожное покрытие из голландского сыра. Во всяком случае, если это был и асфальт, то дыры в нем были как в сыре.
Шахид, стоявший ровно посередине между федералами и чеченцами, пристально рассматривал парня.
– Слушай, – сказал внезапно сказал Шахид, – а в прошлом году во Владике, это не ты Адама отправил в нокаут?
– Я, – сказал чеченец.
– Так у тебя тетка замужем за Рустамом!
Чеченец расплылся в улыбке.
– А к кому едешь?
Чеченец назвал фамилию.
– О! И мы туда же! – обрадовался Шахид и, повернувшись к сержанту, сообщил: – Слышь, пропусти его. У него тетка замужем за Рустамом.
Патрульный был видимо рад любому приказу. БТР послушно отполз с дороги, и пробка стала рассасываться. «Москвич» пополз по мосту из голландского сыра и запетлял по горному селу.
Каменные мостовые переходили в земляные крыши, крыши – в стены, а стены – в крошечные террасы, где за за сеткой-рабицей томилась провисшая под тяжестью урожая хурма. Клочок случайного облака плавал вокруг каменных пальцев скал, и гора по ту сторону ущелья тоже была вся разлинована узкими, в полтора-два метра террасами, с которых за века был выбран каждый камешек. Труд поколений превратил гору в лестницу, по которой деревья поднимались к небу.
Минут через пятнадцать они остановились у каменной стены с резным медальоном над входом. Медальон был украшен арабскими буквами и арабскими цифрами. «Москвич» посигналил, и молодой чеченец, тетка которого была замужем за Рустамом, выбрался из машины.