Семейное право: в «оркестровке» суверенности и судебного усмотрения. Монография
семейного права, утверждает, что большинство его исследователей выводят свою аргументацию из положения об основном акценте на регулировании в этой социальной области именно личных отношений, отодвинутости на задний план и подчиненности отношений имущественных, что далеко от истины[61]. Удельный вес этих отношений, пишет автор, сравнительно мал (например, в институте брака две статьи посвящены личным отношениям и 14 – имущественным[62]), введение в них юридических элементов неуместно и не достигает цели[63].
Однако В. А. Рясенцев, Е. М. Ворожейкин, В. Ф. Яковлев и др. ученые делают акцент не на количестве, а на качестве личных отношений, что дает результаты, принципиально отличные от гражданско-правовых (см. только что приведенные примеры). Имущественные отношения в семье, подчеркивает В. Ф. Яковлев, производны от личных, ибо возникают лишь при наличии последних и обслуживают их; это отношения общности имущества и безэквивалентной материальной помощи и поддержки нуждающихся членов семьи[64]. Е. М. Ворожейкин неоднократно отмечал, что в гражданском праве личные права либо вытекают из имущественных, либо связаны с ними[65], а в семейном – картина совершенно иная: личные права не только не вытекают из имущественных, но занимают ведущее место во всей системе правоотношений, превалируют (читай «качественно доминируют, предопределяют». – Прим. авт.) над имущественными[66].
Правда, в ту пору семейное законодательство не знало явления брачного договора, действующий вариант которого почти способен «перевернуть пирамиду с ног на голову», т. е. существенно отдалить отношения собственности в браке от собственно брака как специфического личного правоотношения, ибо допускает иные режимы супружеского имущества – вплоть до раздельного. Однако, как мы уже отмечали в прежних своих работах, повторимся (и еще не раз будем «бить в эту точку»): такая крайность сомнительна, не отвечает целям и началам (ст. 1 СК РФ) семейного права и законодательства, переводит их с «рельс» социального служения, защиты интересов слабейшего (прежде всего ребенка, иногда и супруга) на «рельсы» коммерческого интереса, превращает супругов (а за ними и членов их семьи, основанной на данном браке) в субъектов гражданского оборота, в коммерсантов.
Конечно, не отрицает Н. Д. Егоров, количественный недостаток личных отношений (и соответственно личных прав и обязанностей) «может быть с лихвой восполнен качественной характеристикой правового регулирования личных неимущественных отношений в семье. <…> Однако последнее также не подтверждается ни теоретическими аргументами, ни практикой опосредования семейных отношений»[67]. Так, те и другие нередко входят, продолжает автор, в противоречие друг с другом, которое, как правило, разрешается в пользу имущественных отношений. Автор, однако, в подтверждение этого многозначительного тезиса приводит лишь один пример – с разводом: семья как экономическое явление должна быть стабильной и не зависеть от чувств супругов,