того как мы взяли себе пиво, нас проводят в отдельный зал. Мы усаживаемся за стол, и я позволяю Эрику сделать за меня заказ. Нужно будет как-нибудь разобраться, что такое немецкая кухня.
Ужин начинается и сопровождается смехом, а я пытаюсь понять все, что они говорят, но у меня голова идет кругом, когда я одновременно слушаю стольких людей. Они так быстро разговаривают! Все мое внимание направлено на то, чтобы в точности понять, о чем они рассказывают, но тут Эрик шепчет мне на ухо:
– С того самого момента, когда я узнал, что ты сняла с меня наказание, малышка, я не дождусь, когда мы вернемся домой. – Я улыбаюсь, и он спрашивает: – Ты тоже этого хочешь?
Я шепотом говорю «да», а он снова шепчет мне на ухо. Я чувствую, как под столом он рисует пальцем круги у меня на бедре:
– Ты меня хочешь?
С лукавым выражением лица приподнимаю одну бровь, смотря ему в глаза:
– Да, очень.
Эрик улыбается. Ему нравится то, что он слышит.
– Оцени по десятибалльной шкале, на сколько баллов ты меня хочешь? – ошарашивает он меня вопросом.
– Десять баллов – это слишком мало. Скажем, на пятьдесят.
Ему понравился мой ответ. Эрик берет картошку фри, откусывает кусочек, а остальное кладет мне в рот. Меня это забавляет, и я с удовольствием ее жую. Мы еще некоторое время едим, как вдруг Эрик произносит:
– Флин, ешь как следует, или я сам съем твое блюдо. Я так голоден. Чертовски голоден.
Мальчик кивает, а Бьорн почему-то громко хохочет.
– Эрик, когда я рассказал новому шеф-повару отца, что Джудит – испанка, она настоятельно меня попросила, чтобы я познакомил их.
Они улыбнулись друг другу, и, не теряя времени, Эрик встает, заговорщически бьется кулаком о кулак с Бьорном, берет меня за руку и сообщает компании:
– Мы сейчас же выполним требование шеф-повара, иначе больше не сможем сюда вернуться.
Я с удивлением встаю перед взглядами всех сидящих, Флин тоже собирается встать, чтобы пойти с нами, но Бьорн привлекает внимание мальчика и говорит:
– Если ты уйдешь, я съем всю твою картошку фри.
Теперь мальчуган защищает свою тарелку, а мы спокойно уходим. Выходим из зала и проходим по широкому коридору, как вдруг Эрик останавливается перед одной дверью, вставляет ключ в замок, впускает меня и, закрыв за собой дверь, шепчет, торопливо раздеваясь:
– Я больше не могу терпеть, дорогая. Я так голоден, но хочу вовсе не еду.
Смотрю на него в изумлении:
– Так мы что, не идем знакомиться с шеф-поваром?
Пожирая меня взглядом, Эрик подходит ко мне и говорит:
– Раздевайся, дорогая. Ты меня хочешь на пятьдесят баллов, так ведь?
До сих пор не придя в себя от изумления, я только собралась отвечать Эрику, как он с напором хватает меня за талию и усаживает на письменный стол. Разве он не сказал, чтобы я раздевалась?
Сначала он проводит языком по моей верхней губе, потом по нижней, и, когда завершает