канонаду своего пульса, буквально разрывающего перепонки в ушах, осознавая загоревшийся румянец на щеках и еле перебарывая нехватку воздуха. Почти оглохнув и перестав ощущать свое тело, я продолжал контролировать речевой аппарат, мимику, а главное правильно воспринимал себя и этого странного человека в происходящем, что было победой самого себя над самим собой.
Конечно, майор все заметил, но некоторая его возбужденность не скрылась и от меня, что он тоже понял, это, впрочем, совершенно его не смутило, напротив, мне показалось, что он остался доволен.
Нет, он не был покупателем мерцающих эмоций, он претендовал на большее – если не на душу, то на судьбу точно.
В момент, когда мы одновременно, странным образом, были готовы к финалу, «покупатель» четко, ясно и медленно, расставляя акценты на нужных словах, произнес:
– Но родились то вы в конкретном государстве и разве не оно и есть ваша Родина?
Для меня это два разных понятия, русский солдат всегда сражался за Отчизну и погибал за Родину, даже когда происходило это во время сражений за сохранение территорий других государств…, ааа государство не только с маленькой буквы пишется, но и поменяться может, так что же мне присягу заново принимать – Талейрановщина[5] какая-то!.. – По всей видимости ответ мой оказался неожиданным, но принес удовлетворение, которое дало мне понять, что карьера моя закончилась не успев начаться, и служить мне, если служить, в «Монькиной заднице» или в лучшем случае…, но про это вообще думать не хотелось.
Майор встал, показывая всем видом, что аудиенция окончена, настойчиво попросил ни с кем не делиться не сутью, не пол словом из услышанного или произнесенного, и позволил себе, с наконец-то начинавшим что-то выражать взглядом, предположить вслух об очень даже нашей возможной, когда-нибудь, встрече.
До сих пор редко я чувствовал себя так неловко, даже скорее неуверенно и прежде всего от непонимания произошедшего. Учеба и все сопутствующее ей, скоро застили память и я перестал вспоминать об этом необычном человеке и странном разговоре, который в свое время все же будет иметь последствия, тоже, кстати, не до конца понятые мной, а в начале своего развития и не полностью осознанные.
Все время отведенное на самоподготовку, а после и на тренировке пытаясь понять логику вопросов майора, и не находя ее, я снова и снова возвращался к истокам произошедшего, и все больше понимал бесполезность предпринимаемого. Возможно на том и оставил бы это занятие, если не обратил бы внимание на упущенные ранее в анализе, произнесенные им фразы:
– У-гу-гу, одиночка… анализирует… И через какое то время:
– Не признание авторитета в человеке… – Что было правдой, так как авторитетность я воспринимал лишь во владении кем-то определенной области деятельности, но не в общем всего человека. Далее:
– Независимость суждений…, нет мелочей…, артиииист… – При этом он ничего не записывал, а произносил скорее для