посредственной жизни.
Ведь если Никита – пиво, Саша – тирамису, то Миша – крем для обуви. Он утилитарен и функционален. А мы и тогда и сейчас сторонились всего утилитарного и функционального – мы поклонялись красоте.
– Мне двадцать с половиной лет, – сказала Саша Мише. – Я учусь на четвертом курсе.
Миша был старше, ему исполнилось двадцать пять.
– Я не могу выйти замуж в двадцать лет, – продолжала Саша. – Это бессмыслица.
Мечты Миши были похожи на рекламу какой-нибудь добавки для супа. Счастливая семья, кухня (из рекламы кредитных карт), веселый лабрадор (из рекламы собачьего корма), ребенок (демографическая программа плюс год семьи).
Для Миши все было просто – пока Саша завершает образование, они живут для себя. В ее двадцать два/двадцать три – первый ребенок, в двадцать шесть – второй.
– А что дальше? – спросила у меня Саша.
– К тридцати пяти вы расплачиваетесь с банком, занимаетесь сексом раз в два месяца, в тридцать шесть ты ему изменяешь, в тридцать девять он уходит из семьи, потому что годы идут, а он так и не начал жить, – заверила ее я. – Ты же читала об этом тысячу раз. Так все и будет.
– Ну да, – согласилась Саша.
Кто-нибудь… например, Вера, которая вышла замуж в восемнадцать и родила в девятнадцать, сказал бы, что таким, как мы, грозит одиночество.
Но мы его не боялись. Мы были первым поколением девушек, у которых на душе не скребли кошки, когда они думают о том, что в тридцать они останутся одни.
Мы ведь станем богаты. Знамениты. У нас есть много любовников. А потом мы купим домик на Гавайях, сдадим городские квартиры, и наши морщинистые лица будет согревать тропическое солнце, а пергаментную кожу приласкает морской прибой.
Мы никогда не станем одиноки, потому что у нас есть подруги, кто-то из нас родит детей – и мы будем любить их все вместе, а главное – у нас будет дело, ради которого стоит жить.
Таким был наш Воображариум.
Я уже писала в журналы и меня любили, давали работу, поэтому мы с Сашей сняли квартиру у станции метро «Улица 1905 года».
Саша начала тайно встречаться с Никитой. Я схватила ее за руку, и тогда она сказала, что это просто секс. Она ведь не может отказаться от лучшего секса в жизни?
– Можешь, – убеждала я ее.
Я тогда еще не знала, что не стоит лезть в чужие отношения. Не знала, что только двоим понятно, что между ними происходит.
Она приезжала к нему, они смотрели телевизор. Ужинали. Саша мыла посуду. Был секс. Иногда Никита отвозил ее домой, но чаще она уезжала на такси.
– Он платит за такси? – спрашивала я.
– Нет, – качала головой Саша, а я возмущалась.
Выяснилось, что Настя потихоньку видится с Мишей. Я хотела было поссориться с ней, но Саша убедила меня, что так даже лучше.
Я заметила, что в отношениях Саши и Никиты появилось что-то новое – рутина. Как с этим справиться, они не знали.
Не знали, что настоящая любовь имеет очень много уровней – на одних тебя пожирает