Саш, тебе, реально, надо покраситься в рыжий! – стояла на своем Настя.
Марина на нее шикнула.
Саша пожала плечами. Она не любила, когда люди ей советуют, если она их о том не просит. Возможно, потому, что ей часто советовали. Всем казалось, что Саша не в состоянии сама распорядиться собственной жизнью.
Всем хотелось, чтобы она была как все мы, а она всегда отличалась.
Но наши бойкие девицы и не помышляли о том, что в этом ее «изюм». Может, ее трудно было сразу заметить – на голове у нее не голосили проблесковые маячки, и, наверное, это был недостаток – но и невидимой она тоже не была.
Ведь нам только кажется, что невидимое – серенькое, неприметное, скромное. Невидимым становится все, от чего хочется отвернуться, но не жуткое, страшное, а, к примеру, толстая женщина, или прыщавый подросток, или пожилая дама, которой не хочется уступать место в трамвае. Отвернулись – и забыли. Увидели снова – не узнали, будто и не было человека.
Сашу замечали, но не принимали всерьез. Ее нельзя было использовать, и она не представляла угрозы для девушек, а молодые люди в этом возрасте жестоки, потому что застенчивы, они не боятся подойти лишь к тем, у кого на лбу все написано.
О том, что случилось нечто выдающееся, я поняла, когда Саша позвонила мне на следующий день и сказала, что ей срочно надо меня увидеть.
Она приехала, достала из баула краску для волос и попросила выкрасить ее в рыжий цвет.
Я ее отговорила, и мы пошли за хной.
Она влюбилась.
Саша и сама это поняла, только не хотела признаваться, потому что тогда бы ей пришлось публично страдать, сомневаться, подсчитывать свои возможности и терпеть неудачу. Она так не умела. У нее не было таланта делиться своими переживаниями.
В отличие от нас, цирка шапито: акробатов, шутов и повелителей иллюзий, мастеров оптического обмана, которые играли с чувствами, как актеры – ух, какие плохие актеры! – Саша хотела, чтобы все было по-настоящему. Она нацелилась на Никиту, взвесила шансы и решила, что его добьется.
Вчера в туалете Настя и Марина делили клад. Они были похожи на незадачливых аферисток из комедий семидесятых – есть только карта с крестиком, а комедианты уже передрались.
– Он мой! – настаивала Настя.
– Почему это?! – подбоченилась Марина. – Это я его нашла!
– Марина, послушай, я тебе его не уступлю! В конце концов, пусть он сам выбирает!
– Ага! Сейчас!
– То есть мы не договоримся?
– С какой стати? Это моя добыча! Ты тут вообще ни при чем!
В тот вечер Никита уехал с Мариной. Красивая капризная Настя его быстро разочаровала – он был одним из тех практичных обывателей, что не ценят красоту саму по себе, ему подавай красоту прикладную, полезную в быту. Красавица проиграла хорошенькой девице с приданым – Марине.
Но тогда мы еще ничего о Никите не знали, и я зубной щеткой накладывала Саше на голову зеленую теплую кашицу, а она говорила о том, что в их академии все рисуют одно и то же, никто не понимает, что такое современный силуэт, будущие дизайнеры сочиняют одежду в лучшем случае для матрешек, а она хочет