тоже люди, у них есть семьи, им жить хочется. Любого мента за жабры можно взять. Найдем этого мента, который тебя подставил, поговорим с ним по душам. Если он скажет, что это подстава, тогда жить будешь…
– Так в чем проблема?
– А проблема в том, что стволы у ментов. И Телегин уверен, что это ты их ментам слил. Он, считай, тебя приговорил. И только я один могу дать тебе шанс. Только я. Потому что меня он может послушать, а тебя – нет…
– Ты же мне друг, ты должен помочь мне.
– Друг… – поморщился Болек. – Может, потому и хочу, чтобы все было по-человечески. Чтобы совесть потом не мучила… Короче, я даю тебе шанс, а ты отдаешь мне Лариску.
– Как я могу ее тебе отдать? – возмутился Ефим. – Она же не вещь…
– Ты скажешь ей, что не хочешь быть с ней, хочешь, чтобы она спала со мной…
– Ну нет, так дела не делаются, – запротестовал Ефим.
– Тебе надоело жить?
– Ты знаешь, я не люблю Ларку. Я Дану люблю, мы с ней уже встречались, я ее домой провожал. Она к Макару пришла, я как раз выходил, а его уже выпустили… В общем, Ларка мне правда не нужна… Но я раньше ей об этом не говорил. Поэтому и сейчас говорить ничего не буду. Если бы я раньше сказал, а так выходит, как будто я очканул… Не, с таким позором я жить не хочу…
– А то, что братву предал, это не позор?
– Я не предавал.
– И Ларку мне не отдашь?
– Если она хочет, забирай. А говорить я ей ничего не буду… И толку в том, если скажу…
– Большой толк. Женщина многое делает назло – и себе, и другим, и всем вместе… Так что, скажешь?
– Ничего я ей говорить не буду.
– Тогда собирайся, поедем к Телегину… Только смотри, без глупостей…
Ефим оделся, вместе с Болеком вышел из дома, сел в машину, позволив увезти себя в спортзал, где оказался под замком в безоконной кладовке. Здесь можно было сделать с ним все, что угодно. Правильно говорили менты – ничего хорошего в банде Телегина его не ждет. Но ведь они же и подставили его под удар. Чем тогда они лучше того же Болека?
Ефим лежал на пыльных матах, вздрагивая от каждого близкого звука. Он чувствовал себя узником, которого вот-вот должны были расстрелять по приговору суда… И надо было ему связаться с бандой? И Дану своей не сделал, и жизнь может потерять…
Шло время, но за ним никто не приходил. Наступил вечер, исчезли приглушенные звуки – спортзал опустел. Чуть позже послышался скрежет и лязг железа – кто-то подпер дверь с другой стороны и навесил на нее замок. И снова гнетущая тишина. В конце концов Ефим понял, что его заперли здесь на ночь и без охраны. О том, чтобы бежать, не могло быть и речи. Во-первых, дверь была слишком крепкой; во-вторых, в нем еще не угасла надежда оправдаться перед братвой. Ведь не застрелили ж его сразу, значит, у того же Телегина есть сомнения. Да и Болек, судя по всему, не очень-то уверен в своей правоте…
Телегин появился только утром. В кладовку он зашел в сопровождении Болека и двух своих громил-телохранителей. Ему подали раскладное кресло, он удобно устроился в нем, забросив ногу на ногу. И только потом посмотрел на Ефима,