участников и достижения – такие вещи, которые потом можно было внести в компьютер, а впоследствии находить по ссылкам.
Но была у нее и другая задача: ей предстояло заставить эти призраки прошлого заговорить. Ее пригласили и для того, чтобы она курировала выставки экспонатов из хранилищ и представляла эти давно забытые снимки публике.
Первая такая выставка, посвященная двухсотлетию института, должна была состояться через три недели, и у Эбби не было полной уверенности, что они к ней готовы. Выбрать снимки для показа было легко. Называлась экспозиция «Великие британские путешественники», и выбирать можно было из весьма впечатляющих экспедиций: покорение Эвереста и К2[8], освоение обоих полюсов, даже путешествие Левенгука вверх по Нилу. Но чего-то все-таки не хватало, так что в центре экспозиции, образно говоря, оставалась дыра. Эбби до сих пор плохо себе представляла, что бы это могло быть, и только надеялась, что поймет это, если оно попадется ей на глаза.
Набрав побольше воздуха в легкие, она потянула на себя узкий ящик и открыла его. Внутри лежала подборка слайдов. Она взяла первый и посмотрела его на свет. Несколько маленьких фигурок на фоне снежных вершин. Взяла следующий: снятая с небольшого расстояния группа носильщиков, улыбающихся невидимому фотографу. Она взглянула на надпись на боковой стенке ящика. Там значилось: Экспедиция Мортимера, Непал, 1948. Эбби подъехала на своем кресле к специальному столу для просмотра слайдов, включила подсветку и взяла лупу – это хваленое увеличительное стекло, позволяющее разглядеть кадр, не печатая фотографию.
Монохромное изображение зазубренных пиков Гималаев производило сильное впечатление, но не слишком отличалось от десятков других подобных снимков снежных вершин, которые Эбби уже отобрала. В этом и была проблема: экспозиция выглядела очень уж снежной, очень горной и очень белой. Все в одном ключе.
Она надула щеки и подумала, что хорошо бы сейчас выпить чашку чаю. Но брать чай в это вызывающее клаустрофобию помещение, чем-то напоминающее внутренности подводной лодки из старого кинофильма, запрещалось.
«Похоже, только без неунывающих морских волков», – угрюмо подумала Эбби.
Она пожалела, что работает в таком мрачном и уединенном месте. Когда она ушла из Музея Виктории и Альберта, где работала полный день, ее друзья наверняка решили, что она сошла с ума. Но никто не знал истинных причин ее ухода и даже не догадывался, почему она предпочла должность внештатного сотрудника в ККИ.
Эбби и Ник Гордон никогда не афишировали свое стремление иметь ребенка. Несмотря на то, что из их компании они поженились первыми, никто у них не спрашивал, почему в их доме все еще не слышен топот детских ножек. Им обоим было за тридцать, жили они в Лондоне, развлекались и все силы отдавали карьере. Для них это стало запретной темой. И даже, пожалуй, их интимной тайной. Если ты подозреваешь, что у друга проблемы с потомством, ты же не спрашиваешь его об этом! Разве что он сам решит с тобой поделиться наболевшим.
Эбби