вселяло надежду, что флот будет спасен.
3 апреля 1918 г. начальник Морских сил Балтийского моря А.М. Щастный и член Совкомбалта И.Ф. Шпилевский телеграфировали начальнику Морского генерального штаба: «Сейчас прибыл начальник подводного дивизиона и доложил, что в Гангэ пришли дредноут, один трехтрубный крейсер, один типа «Веттин», шесть больших тральщиков, десять малых и три больших транспорта с десантом 12 или 13 тыс. человек, кроме того, много дымов в море. В 8 ч 30 мин. Ганге занят немцами. Подводные лодки взорваны»[73].
Вместе с четырьмя подводными лодками – «АГ-11», «АГ-12», «АГ-15», «АГ-16» – была взорвана и плавбаза «Оланд». А команды их выехали поездом в Гельсингфорс. На железнодорожные платформы успели погрузить снятые с подводных лодок механизмы, приборы, торпедное имущество.
Высадившийся на полуострове Ганге немецкий десант продвигался к столице Финляндии. Выполняя условия Брестского договора, части Красной армии покидали ее территорию.
В Гельсингфорсе к этому времени все еще находилось свыше 200 кораблей, в том числе и 12 подводных лодок со своими плавбазами «Тосно» и «Воин», учебным судном «Петр Великий» и спасательным судном «Волхов», причем только часть лодок могла двигаться своим ходом. На подводных лодках «Кугуар», «Тур», «Угорь» и «Ягуар» были разобраны два, а на «Змее» и «Тигре» – по одному дизелю. Часть разобранных механизмов находилась на лодках, а с «Угря» – в Ревеле, там же осталась плавмастерская Балтийского судоремонтного завода, которая очень пригодилась бы в Гельсингфорсе.
По-прежнему вызывала тревогу малочисленность командного состава. Бывший моторный старшина подводной лодки «Волк» Я. Тимофеев вспоминал впоследствии: «Накануне перехода группа контрреволюционных офицеров сошла на берег и отказалась вернуться на корабли… Моряки из своей среды выбирали командиров, которые успешно справлялись с возложенными на них обязанностями. Большую помощь нам оказал в Ледовом походе прибывший на нашу подводную лодку молодой офицер инженер-механик тов. Мельников, которого мы избрали командиром лодки. На меня были возложены обязанности инженера-механика»[74].
К тому же и руководить ремонтными работами было некому: бывший флагманский механик и бывший помощник начальника дивизии подводных лодок по материальной части находились «в безвестной отлучке»[75], а попросту говоря – сбежали.
Не всегда решительно и последовательно действовал начальник Морских сил Балтийского моря A.M. Щастный. 31 марта, когда первый отряд уже совершил переход в Кронштадт, он телеграфировал в Москву: «В данный момент совершенно невозможна эвакуация судов из Гельсингфорса»[76]. Позднее он изменил свое мнение. В отношении же подводных лодок он принял, как считают специалисты, недостаточно продуманное решение, о чем донес в Народный комиссариат по морским делам: «Сегодня я снабжаю месячным запасом семь больших лодок и посылаю их в лед. Пусть вмерзнут и постепенно продвигаются к Кронштадту… Через