за обсуждение и расследование данной проблемы. Ничего нового им откопать не удалось. Исключением стала только запись в интернет-дневнике молодого рабочего Дубровского завода железобетонных изделий о недавнем «алярме» на его предприятии и изымании людьми в штатском мелких, якобы фальшивых, купюр. Журналисты пытались разыскать этого парня, но он весьма поспешно удалил свой дневник из сети.
Следствием всех публикаций явился постепенный, но неудержимый рост панических настроений среди россиян. Облученные купюры сделались притчей во языцех. Казалось, что о них говорили все и везде: в транспорте, магазинах, спортзалах, кафе... Панику подогревало упорное молчание официальных масс-медиа. В конъюнктуре рынка отчетливо прослеживалась небывалая доселе тенденция – резко возрос спрос на бытовые дозиметры! Их буквально сметали с прилавков, а в случае отсутствия требовали нового привоза. Напуганные люди наотрез отказывались, где бы то ни было, брать купюры достоинством в 10, 50 и 100 рублей. Никакие аргументы и ссылки на здравый смысл должного эффекта не имели. Проблема приобретала угрожающие масштабы. Независимые эксперты всерьез заговорили о надвигающемся финансовом коллапсе.
Несколькими днями позже, когда паника достигла определенного пика, официальные информационные каналы подбросили «успокоительную таблетку». Они признавали факт обнаружения денежных знаков, облученных изотопами стронция. Однако при этом категорически заявляли, что подобных купюр существовало всего лишь две, и что они давно изъяты из обращения. Зараженность банкнот была объяснена досадными ошибками в технологии их изготовления. Называлась и конкретная причина – древесина, из которой производилась целлюлоза для банкнот, была доставлена из «чернобыльской зоны» Брянской области. Звучали заверения, что все технологические ошибки исправлены, а каждый этап процесса изготовления бумажных денег взят под строгий контроль высококвалифицированных специалистов. В качестве резюме к подобного рода сообщениям официальных СМИ выступал призыв не паниковать и не поддаваться на провокации деструктивных сил, стремящихся к дестабилизации обстановки в стране.
Убаюкивающая тональность официальных заявлений не вызвала доверия российских граждан. Настороженное отношение к разнообразным успокоительным речам стало для людей нормой еще со времен Чернобыльской катастрофы. Тогда власти тоже пытались убедить всех на свете, что ситуация под контролем, а на деле все было далеко не так...
Трезвая оценка реального положения вещей порождала печальные гипотезы. В ближайшей перспективе вполне отчетливо вырисовывалась катастрофа всероссийского масштаба. Паническое поведение граждан считалось предвестником вероятных в недалеком будущем социальных и экономических потрясений. Аналитические отделы Кремля и российских спецслужб пытались спрогнозировать развитие событий в случае повторного «вбрасывания» значительной массы зараженной наличности. Прогноз получался удручающим. В случае дальнейшей эскалации