Дай-ка еще раз на часы взглянуть, – попросил Василий Прокофьевич. – Когда это он тебе их подарил?
– Три года назад.
– А за что?
– Да по дружбе, – ответил спиннингист равнодушно. – Там написано.
И действительно – на серебряной крышке было выведено ровным каллиграфическим рондо: «Другу детства Климу Бондареву от президента Российской Федерации на добрую память о Васильевском и не только о нем».
– Хотел было мне свои наручные подарить, по спецзаказу сделанные. Да я отказался, – прокомментировал Клим Бондарев. – Не могу на правой руке носить, как это он любит. А в его часах заводная головка с левой стороны.
– У каждого свои странности, – взяв деревянную ложку, Василий Прокофьевич помешал варево в казанке. – Кто-то часы на правой руке носит... Кто-то от всех этих воблеров-шмоблеров без ума... Вместо того, чтобы, как все люди, нормальной бамбуковой удочкой ловить!..
– ...кто-то почтовых голубей разводит!.. – беззлобно подначил Бондарев.
Увлечение почтовыми голубями Василий Прокофьевич пронес через всю жизнь – разве что рыбалка могла сравниться с этой страстью. Наверное, не было в Василеостровском районе Санкт-Петербурга большего голубятника, чем он. Голубятня, стоявшая в одном из дворов Большого Проспекта, была такой же достопримечательностью района, как Кунсткамера, Университет, Биржа или часовня Ксении Петербургской на Смоленке. Клим Бондарев, знавший голубятника с детства, не раз помогал ему в редком и благородном увлечении...
– Ну, почтовые голуби – это святое! – посерьезнел старик, пробуя горячую уху. – Ты же сам знаешь! Я и друзьям депеши посылаю, когда на рыбалке зависаю, и родственникам... Даже с этой дачи!
– Ну какие голуби могут быть в наше время? Интернет, мобильная и спутниковая связь – все это куда быстрее!
– Быстрее – не значит надежней! – серьезно опроверг Василий Прокофьевич. – Да и мобильного роуминга в этом районе почти нет... Наверное, ты знаешь историю про барона Ротшильда... Именно почтовому голубю он и обязан всеми своими богатствами. Благодаря голубиной связи он первым в Париже узнал о поражении Наполеона при Ватерлоо, что и позволило ему рискнуть на бирже... И сказочно озолотиться! – добавив в уху щепоть соли, старик напомнил: – Кстати, а те почтовые, которых я тебе весной подарил... Как они у тебя в Коломне? Живы?
– Коломна – это у нас в Питере. А московский район, где я иногда живу, называется Коломенское, – улыбнулся Бондарев.
– Да что там ваша Москва? Огромная хаотичная деревня! – как и все коренные петербуржцы, старик не очень-то жаловал столицу.
Клим пропустил едкое замечание мимо ушей.
– Все нормально, живы-здоровы ваши питомцы. Занимаюсь ими по науке. Как вы меня в детстве учили!
– Занимайся, занимайся... – улыбнулся Василий Прокофьевич. – Авось когда-нибудь и пригодятся! Кстати, а когда ты в отъезде... Кто голубями занимается?
– Пацанов из соседнего дома прошу.
– Не угробят?
– Уже и сами увлеклись.