Киттен не находилось места в хижине, девочка чаще всего ночевала на конюшне при доме.
Джордж Хемплмен об этом и не подозревал: Киттен прокрадывалась из дома в конюшни, когда слышала, что он возвращается домой, и утром поднималась, чтобы уйти в паб, задолго до того, как он покидал жену. Линда Хемплмен, напротив, знала обо всем. Она каждое утро оставляла возле конюшни молоко, хлеб и мед для девочки – в те дни, когда чувствовала себя лучше. Но это было много недель тому назад… Теперь уже Киттен подавала завтрак в постель своей подруге, годившейся ей в матери.
А сегодня в ее сердце закралось дурное предчувствие, когда она открыла входную дверь и увидела, что комнаты и кухня пустуют. Бросалось в глаза, что хозяйки в доме нет, несмотря на то что мистер Хемплмен всячески старался поддерживать в доме чистоту и не беспокоить жену. Все казалось запущенным. Посуду после завтрака не помыли, подушки на диване были сложены кое-как, и, конечно же, никто не занимался уборкой.
Киттен позвала фрау Хемпельманн по имени, чтобы сообщить о своем визите, и направилась к спальне, которую Джордж Хемплмен не так давно обустроил для своей жены на первом этаже. Вообще-то комнаты супругов располагались на втором этаже, куда вела лестница, но сейчас Линда Хемплмен была слишком слаба, чтобы подниматься по ступенькам. Киттен бродила по дому, поправляя предметы и переставляя мебель, и тут ей в голову пришла одна мысль. Если теперь она официально считается взрослой, то миссис Хемплмен может взять ее в служанки! Она будет жить здесь, ухаживать за своей госпожой и заботиться об уюте семейства Хемплмен. Или нет, лучше все-таки жить не здесь…
Киттен часто мечтала о том, чтобы спать в настоящей постели, в настоящей комнате, но тем не менее она оставалась настороже. Миссис Хемплмен была больна, а ведь ее муж – тоже мужчина! Киттен часто слышала, как Баркер ворчал, мол, для шефа его шлюхи недостаточно хороши. Китобои утверждали, что он посещает бордель в Порт-Виктории.
– Котенок? – Миссис Хемплмен открыла глаза, когда Киттен вошла в ее комнату.
Та была небольшой и ранее предназначалась для занятий рукоделием. Киттен порой заставала хозяйку здесь: Линда вышивала, сидя у большого окна, откуда открывался вид на бухту.
– Очень рада тебя видеть! Ах, какие красивые цветы! Огненные…
Киттен улыбнулась худой и бледной женщине, лежащей в постели. Она знала, что та обрадуется букету ярко-красных цветов рата[7], которых она нарвала для нее перед домом. Эти цветы в изобилии произрастали в округе, и сами по себе, отдельными кустами, и как паразиты в кронах риму[8] или других деревьев. Однако миссис Хемплмен любила эти цветы и придумала для них свое название.
– Нужно только поставить их в вазу, – деловито произнесла Киттен и стала менять увядшие желтые цветы ковайи[9], которые принесла вчера, на роскошные красные.
Девочка изо всех сил притворялась, что все в порядке, хотя то, как выглядела миссис Хемплмен,