к ксендзу.
Отец пожал плечами.
– Я бы на ксендза особо не рассчитывал, – ответил он и вернулся к приготовлению гренков. Казалось, у него все тело болит от отчаяния. Он чувствовал, что должен выпить.
Приходской дом в Венжувке был просто ужасным. У того, кто поставил этот обшитый сайдингом дом перед старинным костелом из красного кирпича, похоже, полностью отсутствовал вкус. С дороги теперь было видно не красивый костел среди зарослей старых деревьев, а белую глыбу, примитивный куб с фигурой Девы Марии перед входом. Жители деревни привыкли к этому уродству, и только более утонченные туристы заламывали руки, кляня отсутствие у строителей воображения.
Эва поднялась по ступенькам и вошла в ворота приходского сада. На тропинку свешивались цветущие ветви сирени. От густого аромата зачесалось в носу.
– Восславим Господа! – крикнула она в глубину темных сеней. – Добрый день! Есть кто-нибудь?
– Восславим! – ответил женский голос. Экономка приходского ксендза, пани Цесликова, дородная дама с торчащими из-под чепчика выкрашенными в светло-фиолетовый цвет волосами, выглянула из кухни и включила в коридоре свет. – Слушаю вас. – Она вытерла мокрые руки о фартук.
– Вы не узнаете меня? – Эва подошла ближе.
– А-а, Эва! В темноте я и не узнала… Что ж ты стоишь? Входи, входи, детка! Как вы там? – Экономка схватила ее за руку и потянула в кухню. Там она, не дожидаясь ответа, усадила Эву за стол и поставила перед ней тарелку с пирогом. – Хочешь чаю?
– Нет, спасибо.
Но парующая чашка уже стояла перед ней, а экономка ставила рядом блюдце с вареньем.
– Малина, прошлогодняя, предпоследняя банка.
– Пани Цесликова, ксендз дома?
– Дома. Наверное, сидит у себя. А что?
– Надо у него кое-что спросить.
– Подожди, сейчас его позову. – Женщина направилась к старому телефонному аппарату и набрала на диске единицу. – Отче, спуститесь на минутку? – После минутной тишины она нахмурилась и закатила глаза. – Спуститесь, спуститесь. Да, должны. Потому что должны! Потому что я так сказала. Дам вам пирога, – подсластила экономка конец разговора и положила трубку. – Отъявленный лентяй, – пробормотала пани Цесликова себе под нос и сообщила изумленной Эве: – Уже идет.
Через минуту ксендз появился в дверях кухни.
– Ну, слушаю, что за важное дело? – спросил он, явно недовольный тем, что кто-то морочит ему голову.
– Бог в помощь, это я пришла с вами поговорить. – Эва встала. – Мне нужна помощь.
– Кому сегодня не нужна помощь, особенно в этом приходе? – Ксендз бросил на нее неодобрительный взгляд. – Собственно, с кем имею честь?
– Эва Охник, дочка Дороты, – представилась девушка.
– Той, которую на днях хоронили? Которую шершни покусали?
Ксендз был не самым тактичным человеком в мире. Экономка закатила глаза.
– Да. Той самой.
– Упокой, Господи, ее душу, пусть земля ей будет пухом. – Ксендз