и децентрализованная модели мировой юстиции (по типу управления и самоуправления мировыми судами);
– единая и обособленная модели мировой юстиции (включена мировая юстиция в общую систему судебного управления или представляет собой обособленное подразделение).
На основании наибольшего числа сходных или различных признаков единичные типы (модели) мировой юстиции можно сгруппировать в обобщенные типы (модели): классическую (английскую), континентальную (французскую) и смешанную (профессиональную). Для классической (английской) модели характерен полупрофессиональный кадровый состав и выполнение мировым судом административно-судебных функций (Австралия, Бразилия, Великобритания, Канада, США). Континентальная (французская) модель также отличается полупрофессиональным кадровым составом, но мировой суд выполняет только судебные функции (действовала во Франции в 1790–1958 гг., в России в 1864–1917 гг., современные Испания, Италия). Смешанная (профессиональная) модель обладает постоянным признаком – профессиональным составом, а функции, осуществляемые мировым судом, могут быть административно-судебными или судебными (Израиль, Ирландия, Россия с 1998 г.).
К настоящему времени в отечественной науке сложилось несколько вариантов периодизации истории мировой юстиции в России. И. Г. Шарковой была предложена следующая периодизация:
а) исторические предшественники мировой юстиции в период феодальной раздробленности Руси, отраженные в историко-правовых памятниках (Псковская судная грамота 1467 г., Судебник 1497 г., Судебник 1550 г., Соборное уложение 1649 г.);
б) российская мировая юстиция в период абсолютной монархии (Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.);
в) российская мировая юстиция в пореформенный период (с 1864 г. по 1917 г.);
г) современная российская мировая юстиция (начало воссоздания правовой базы мировой юстиции в России)29.
Такую периодизацию следует признать не вполне удачной по следующим соображениям. Во-первых, она привязана не к узловым моментам развития самой мировой юстиции, а к традиционным периодам истории государства и права России (феодальной раздробленности, абсолютной монархии и т. д.). Это не позволяет со всей полнотой выявить качественно новые изменения в истории мировой юстиции, которые не всегда совпадают с рамками указанных исторических периодов. Во-вторых, из периода абсолютизма пореформенное время (1864–1917 гг.) выделено в отдельный период. Такой подход разрушает логическое единство периодизации: ведь указанный промежуток также находится большей частью в рамках периода абсолютной монархии (оставим в стороне дискуссионные вопросы о начале и окончании периода абсолютизма в России, решение которых может прямо повлиять на рассматриваемую периодизацию). В-третьих, можно согласиться с И. Г. Шарковой, что история мировой юстиции в первую очередь отражена в памятниках права и качественные изменения оформлены именно там. Однако, на наш взгляд, акцентирование внимания только на правовых актах делает описание