Правление права и правовое государство в соотношении знаков и значений. Монография
внимания. Подробности нужны не всем искушенным, а начинающим они иногда преждевременны, так что тем и другим, может быть, лучше читать написанное вкратце. Печатают же американцы и читают юридическую литературу на выбор и в полном, и в кратком изложении (in a nutshell). Краткого чтения во всяком случае хватит, чтобы быстро узнать, что и кому понадобилось снова писать о правовом государстве и верховенстве права, когда и так уже все им верны и столько о них уже сказано. Быстрого чтения хватит и тем, кто уже решил не согласиться с написанным по вере своей и по всевозможным убеждениям. А если кто пожелает все опровергать основательно, то и почитать он сможет побольше. Иначе говоря, мелкий шрифт предлагаем читать лишь по заинтересованному усмотрению или совсем не читать, как, впрочем, и остальное.
1. СМЫСЛОВОЕ РОДСТВО И РАСХОЖДЕНИЯ В ПРИЗНАКАХ ПЕРВОЙ ВИДИМОСТИ
Слова и выражения, говорить которыми велит состоявшийся язык, иногда внушают больше доверия, чем собственно говорящий и то, что он высказал или недосказал. Оставаясь, по видимости, лишь средством сказать задуманное, стойкие выражения и особенно отдельные слова (не считая неологизмов, иностранных заимствований), допуская местами добавочные значения, зачастую не дают уйти слишком далеко от своего первого простого смысла. Проговоренные или упущенные, они умеют порой сообщить о предмете и о самом говорящем вернее и больше, чем тот собирался или пробовал передать и внушить по ближайшим своим настроениям и намерениям3. Так бывает и в праве, которое существует в языке, в одном словесно-знаковом с ним пространстве.
В континентально-европейской ученой мысли и в юридической речи принято иметь в виду, что правление права и правовое государство друг другу вполне или почти равнозначны. Больше всего это заметно в обыкновении переводить английское rule of law на континентальные языки как правовое государство (нем. Rechtsstaat, иногда – франц. Etat du droit). Правление права4 стало почти «своим» у просвещенных немцев, русских, вплоть до тождества его правовому государству, которое подразумевают на Континенте. Академическое обсуждение, где оттенки rule of law и Rechtsstaat иногда замечают, чтобы провести между ними разницу, немногое меняет в общем итоге. То безотчетно, то ясно и утвердительно европейцы удерживают эту равнозначность с ожиданием родства во взглядах на правовую государственность или даже единства в самом ее устройстве по обоим берегам Пролива и Океана. Французы и скандинавы в этом замечены меньше, чем Европа в центре, на востоке и на юге, но и они не противятся такому смысловому равенству.
Между тем оговорки и пояснения, которые нужно тратить в изложении будто бы решенного и очевидного, омрачают ясность сомнениями. В первой же видимости прямой смысл правления права и правового государства делает спорным их равенство, тем более что англосаксы, уверенно оставаясь со своим правлением права, как нарочно не выказывают воодушевления, а то и просто не узнают Rechtsstaat5 и, похоже, дают этим