литературе неоднократно подчеркивалась взаимосвязь между местом источника права в организационной иерархии и степенью общности его норм. То есть, более абстрактные правовые предписания должны занимать более высокое место в организационной иерархии в праве. В этой связи С. В. Поленина пишет, что «применительно к любой отрасли законодательства должно действовать правило, что всякий акт, занимающий более высокое по сравнению с другими нормативными актами место в иерархической структуре законодательства, должен быть одновременно и актом, содержащим нормы более общего характера»[158]. Похожим образом рассуждает и М. Мицайков: «…общие правовые нормы (акты) тоже пребывают в зависимости и отношениях иерархии по степени абстракции. Нормы (акты) с более высокой степенью абстракции располагаются над нормами с более низкой степенью абстракции, а конкретные нормы подчинены общим нормам (актам)»[159].
С другой стороны, степень общности (абстрактности) предписания во многом сама должна предопределяться юридической силой источника права, в котором оно содержится: «Всегда необходимо учитывать, что степень абстракции положения во многом зависит от силы того правового акта, в котором закреплено данное положение: чем выше юридическая сила акта, тем выше может быть степень его абстрактности»[160].
Взаимосвязь иерархии внутренней и внешней форм права весьма интересно проявляется в проблеме соотношения международного публичного и национального права. Данный вопрос находится буквально «на пересечении» исследования внешней и внутренней форм права, на что обращается внимание в исследованиях по международному праву.
Так, в теории международного права высказана позиция, что международное право «является высшим по отношению к внутригосударственному праву, поскольку оно отражает объективное право более широкой общности (аналогично во внутреннем правопорядке национальное право выше, чем социальные нормы отдельных групп)»[161], а «…с социологических позиций: каждый, кто вредит социальной солидарности, лежащей в основе права, вредит и обществу, и самому себе»[162]. Таким образом, в основание организационного иерархического соотношения формальных источников международного и национального права в этой концепции, по-видимому, положена иерархия описания их материальных источников.
Вообще, как мы знаем, относительно соотношения национального и международного публичного права существуют две основные концепции:
1) монистическая, сторонники которой рассматривают национальное и международное публичное право как единую систему права;
2) дуалистическая, приверженцы которой разграничивают систему национального права и систему международного права. Сторонники дуалистической концепции, в свою очередь, подразделяются на два противоположных лагеря: одни утверждают приоритет национального права над международным, другие, напротив, ведут речь о примате международного