вдруг узрел Того воочию,
Кто есмь Начало всех веков!
Кто есть Источник жизни нашей,
Кто – Истина и Благодать,
Кто в Таинстве незримом в Чаше
Дарит путь к вечности опять!..
И в ночь, когда земля проснётся,
Седьмым заснеженным числом,
Над всей Вселенной пронесётся:
«Всех вас с Христовым Рождеством!»
Святки
Настали святки! То-то радость!
Святки святостью сияют,
Святки скуку прогоняют,
Святки солнышком горят,
Святки киснуть не велят.
Пироги, подарки, гости —
Силы зла дрожат от злости!
Люди всюду неспроста
Веселятся в честь Христа!
Всё добро, что за душою,
Плещется вокруг рекою,
Реют жизни паруса,
В песнях льются голоса!
Перепеты все колядки,
Без колядок – что за святки?
Разноликий хоровод.
Пой, гуляй честной народ!
Впрочем, святки значат святость,
Не грехов лихих заклятость,
Святость мыслей, чувств души,
Свято празднуй, не греши!
Святки дарят наслажденье,
И души отдохновенье.
Огорчает лишь забота:
Завтра снова на работу!
Сретенье
(Богоприимец Симеон)
Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко…
Был бел как лунь он, но годам
Своим не придавал значенья.
Всегда один. Лишь дом да храм.
И ожиданье отпущенья.
Когда-то в молодости он,
Муж просвещённый, переводчик,
Носивший имя Симеон,
К Царю был вызван среди прочих.
Ему подобных было их,
Мужей достойных и благих,
Царем избранных на деянье,
Семьдесят два, гласит Преданье.
Царь Вавилонский Птоломей
Решил на греческий Писанье
Перевести от иудей —
Потомкам впрок и в назиданье!..
Мужья расселись по местам,
Им тексты древние раздали,
Досталась Симеону там
Глава с пророчеством Исайи.
«Се Дева в чреве примет, – он
С недоумением читает, —
И Сын родится…“ – „Что за вздор!
Такого в жизни не бывает!»
И, веря в правоту свою,
Намеревался он десницей
Исправить «Деву» на «жену»
На злополучной той странице.
Но вдруг, о, чудо из чудес!
Рука бессильно вдруг спадает,
И голос будто бы с Небес
Ему вещает: «Прав Исайя!
Не трогай дерзкою рукой
Священные слова Завета.
И сам ты не умрешь за это,
Пока не узришь Девы той!»
В смущенье бедный Симеон:
«То сон иль диво провиденья?»
Оставил текст без правок он,
Поверив твердо откровенью…
Шли годы. Минули века,
Но Симеона смерть обходит,
А жизни