ты так радуешься, что поневоле у меня возникают подозрения, может, ты и твоя мама хотите поскорее освободиться от меня… Почему не отвечаешь? Признайся, ведь я права?
– Ирина, ты говоришь глупости. Никак не ожидал такой несправедливости в адрес моей мамы, о себе уже и не говорю. Ты действительно больна, и болезнь, по-видимому, у тебя не только физического плана.
– Прости, Вань, как-то случайно получилось, не хотела такое сказать. Впрочем, не хочу раскаиваться. Что сказала, то и сказала. Тебе скоро стукнет шестьдесят, но тобой продолжает управлять твоя мама. Ты был и остаешься маменькиным сынком. Сейчас она приютила у себя эту молодую провинциалку, я понимаю, для чего – она готовит мне замену.
– Ирина, ты действительно сошла с ума! Откуда у тебя эти несправедливые, идиотские мысли? Ведь несколько дней назад ты сама хотела приютить эту девушку. Тогда ты была похожа на себя, на настоящую, добрую Ирину, которую я знаю много лет. Объясни, что с тобой? Не плачь, я хочу услышать нормальную, разумную речь.
Ирина продолжала плакать, Иван Ильич, постояв еще несколько минут в расстроенных чувствах от такого неожиданного выпада Ирины, пошел к себе. «Действительно, каждая семья несчастна по-своему. Кажется, все для счастья у нас есть: все здоровы, более-менее устроены, любят друг друга, связаны между собой. Но что-то не так, чего-то не хватает. А больше всего мне жаль Ирину – прямо на глазах меняется в худшую сторону. Может, это наказание за мой аморальный поступок – связь с молоденькой девушкой? Глупость, вздор воспаленного мозга заключенного в четырех стенах интеллигента, заменившего реальную жизнь книгами и виртуальным миром. На самом деле все очень просто: я искал и получил женскую ласку, всепоглощающее удовольствие, а она к тому же получила материальные блага и мою поддержку. В отношениях пожилого мужчины и молодой девушки это обязательный фактор. Та к было и так будет впредь. А Ирина, как самостоятельное биологическое существо, сама должна бороться за свою жизнь, здоровье и счастье. Это закон природы, который никакие гуманистические, человеколюбивые теории не могут заменить. Мой моральный долг – всячески ей помогать, что я и буду делать».
В следующую пятницу, около полудня, на поезде «Москва – Петрозаводск» супруги отправились в путь. Всю дорогу они молчали. Ирина отрешенно смотрела в окно, Иван Ильич читал последний номер институтского журнала. Только раз Ирина, не отводя взгляда от окна, тихо и спокойно сказала:
– Иван, у меня предчувствие, что я домой уже не вернусь.
– Откуда эти мрачные мысли? Все хорошо, ты ничем серьезно не болеешь, мы все тебя любим. Отдохнешь, поправишься, вернешься, заживем как прежде, начнем все сначала.
– Не вижу смысла в моей жизни…
В специализированном санатории-клинике их встретили вежливо, отвели Ирине большую, светлую комнату на втором этаже. По просьбе Ивана Ильича за дополнительную плату там поставили кровать и для него.
– Иван, поезжай домой, у тебя работа.
– Не могу я тебя оставить, Ириночка,