слова. Он хлестал ее ими, в пылу гнева не отдавая себе отчета в том, что оскорбляет ее. Он говорил и беспощадно сверлил ее взглядом. Он мог смотреть ей в глаза, поднимая руку, чтобы ударить! Стас жесток – это открытие она сделала почти сразу после свадьбы, только коснулось оно его бывшей жены, вернее, их с Тамарой сыновей. Тогда бы Даше и задуматься: «Что за человек на самом деле Станислав Викторович Дубровин? Он так легко отказывается от прошлого…» Но как всегда, хотелось думать, что уж к ней-то он никогда не повернется спиной. Пусть иногда принимает облик хамелеона, ее это никогда не коснется. Он ведь так любит ее. Они оба долго и мучительно шли к тому, чтобы отмести от себя все, что могло помешать их счастью. Жаль, что Даша не знала, какими именно средствами он пользовался, пытаясь достигнуть заветной цели. Сейчас ей хотелось знать об этом. Тогда даже в голову не приходило задуматься. Она была счастлива, ждала от жизни самого светлого, чем она только может ее одарить. Ведь ей столько пришлось выстрадать, прежде чем вдали мелькнул и стал слабо мерцать, разгораясь, свет счастья, свет ее будущего. И оно было только в его руках – в руках мужчины, которого она любила всю свою жизнь.
А сейчас он запер ее в стенах этого дома. Из обители любви он превратил его в клетку, тюрьму, очень благоустроенную, красивую тюрьму. Он измучил Дашу ревностью, пытаясь оградить ее от всех и вся, приходя в ярость оттого, что она протестует! Он ввел столько запретов, столько необсуждаемых ограничений, что весь смысл ее существования теперь свелся лишь к постоянному ожиданию его появления. Ей даже пришлось уступить его настойчивому требованию оставить работу. Даша была не в восторге от лаборатории, в которую попала после окончания университета. Женский коллектив из восьми стареющих женщин принял ее весьма холодно. Почти за полтора года работы Даша так и не почувствовала себя своей среди них и не очень-то сожалела о том дне, когда уволилась оттуда. Жаль только, что пока не нашла другого места работы, а, судя по настроениям Стаса, этот поиск полностью зависел от него. Дубровин был рад тому, что она на неопределенный период превратилась в домохозяйку. Это его целиком и полностью устраивало. Даша не могла никуда пойти без Стаса, она не должна была приглашать в их дом гостей в то время, пока его там не было. Она была обязана предупреждать его о каждом своем шаге. И самое смешное, что поначалу ей это нравилось! Даша видела в этом проявление высшей степени любви и заботы. Она не могла быть такой слепой. И мама не могла не замечать, что Стас не тот, за кого ее дочь его принимает. Она не могла не подсказать, не обратить ее внимания, не предостеречь. Ведь она старше, мудрее и хочет ей добра. И все же не сделала этого. Хотя Даша понимала, что вряд ли бы прислушалась к словам человека, пытающегося очернить Стаса. Он был вне осуждения… Почему же, кроме подруги Симы, никто не пытался открыть ей глаза на Дубровина? Хотя Сима никогда ни на чем не настаивала. Она с трудом выслушивала собеседника, потом говоря все, что думает по этому поводу, но советов