были вырыты окопы, совсем не глубокие, не те, что показывают в фильмах про Первую мировую войну, когда армии Антанты и Тройственного союза стояли друг против друга месяцами, отрыв окопы в два человеческих роста. В этих, даже если прибавить к их глубине еще и высоту брустверов, сделанных из мешков с землей, все равно не удавалось спрятаться в полный рост.
В окопе сидело несколько осетин в обнимку с автоматами. Съемочную группу, приближавшуюся с тыла, они давно заметили, стали кричать телевизионщикам, чтобы шли обратно, но те перли напролом, не обращая внимания на советы.
– С ума сошли, – сказал один из солдат Сергею, когда тот плюхнулся в окоп. – Куда лезете?
– Когда начнете вытеснять грузин из села? – ответил вопросом на вопрос Комов.
– Когда подкрепление подойдет, – огрызнулся осетин.
– И когда же оно подойдет?
– Скоро.
От этого диалога толку было мало.
Беляш, напряженно сопя, натянул на объектив камеры женский чулок. Делалось это для того, чтобы оптика не отсвечивала, не то блики на камере вполне могли принять за блики на снайперской винтовке. Тогда окоп накрыли бы снарядами. На длинном фокусе – когда снималось что-то очень отдаленное – чулок становился незаметным, но из-за того, что камеру приходилось держать в руках, картинка качалась, будто во время шторма. А ставить камеру на штатив было нельзя. Слишком уж эта конструкция смахивала на оружие.
Между грузинским селом и осетинским располагался миротворческий пост. Грузины стреляли из гаубиц через него, навесом.
– Что там? – спросил осетинский военный Женьку, всматривавшегося в видоискатель камеры.
Беляш не успел ответить, он толком и понять-то не смог, что произошло. Визир на камере черно-белый, цветов там нет, и его вдруг заволокло густым дымом, а потом воздух наполнился противным жужжанием и стал сотрясаться. Ракеты легли с недолетом, взорвались метрах в трехстах от окопов, подняв завесу из огня, вывороченной земли, камней и дыма. Теплая волна накатилась на окопы, как прибой, затопила их и пошла дальше.
– Уходите отсюда! – закричал осетин. – Тут сейчас такое начнется!..
Едва ли он думал, что грузины засекли камеру и, приняв ее за нечто весьма опасное, начали обстрел окопов. Скорее всего, вояки Саакашвили решили серьезно взяться за дело.
Сергей переглянулся с Женькой. Беляш отрицательно покачал головой. Впрочем, и так все было понятно. При интенсивном обстреле ни черта не снимешь. Нужно было уносить ноги. Геройство требуется лишь в разумных пределах.
До ближайших домов было несколько десятков метров. Казалось, что там начинается зона мира, и если добраться до нее, то уже не страшны будут ни ракеты, ни снаряды, ни повизгивающие над головой пули.
Телевизионщики бежали пригибаясь, петляли, прикидывая, хватит ли сил на решающий рывок. Войск в деревне нет – это мирная территория, по всем нормам она находится вне войны. Случайный снаряд туда залететь, конечно, может, но целенаправленно