взгляд и так же молчаливо, не говоря ни слова, уходил. Он не уговаривал меня поесть, не уговаривал жить. Ему было все равно, а я, чувствуя его пренебрежение, еще ярче ощущала свою ничтожность.
Постепенно слезы закончились, истерика прекратилась, и я впала в апатию. Иногда заставляла себя что-нибудь съесть – не ради поддержания жизни в исхудавшем, измученном теле, а просто потому, что от голода начинало тошнить и головная боль становилась совсем нестерпимой. Желая избавиться от этих ощущений, я брала ложку в дрожащую руку и заполняла бульоном желудок.
Однако лучше мне не становилось. Шли дни, а я по-прежнему добиралась до туалета по стеночке, из стороны в сторону качаясь на подгибающихся ногах. Качалось и что-то в тяжелой, звенящей голове. Наконец я поняла, что лучше мне не станет, пока я сама того не захочу. Ни истерика, ни апатия выздоровлению не способствуют. Что толку смотреть в потолок или в стену немигающим взглядом и постоянно думать о том, как мир несправедлив? Для чего мысленно себе повторять, что никому не нужна, что я – жалкое, никчемное существо, которым можно легко в случае необходимости пожертвовать? Пусть я больше не вижу смысла жить в таком мире, где всем наплевать на других, где нет ни преданности, ни благородства – лишь эгоистичный расчет. Но, как бы там ни было, я не умерла. А значит, придется жить. Не валяться же постоянно без сил на кровати? Хватит хандрить и тешить себя бестолковой жалостью. Пора выздоравливать, пора выкарабкиваться!
Вскоре после принятия решения, что нужно взять себя в руки и вернуть телу прежнюю форму, на смену апатии пришла злость. Ну и что, если никому нет дела до меня? Да, мир оказался вовсе не таким, как я наивно полагала. Ни людям, ни арэйнам верить нельзя, потому что каждый заботится лишь о себе. Никто не стремится помогать другим и нести окружающим счастье. Любой готов растоптать, уничтожить меня, если вдруг заприметит в этом какую-то выгоду. А я выжила и буду жить дальше! Назло всем, я не сдамся, буду бороться за себя и свои интересы! Больше я не позволю кому-либо использовать меня и никому не поверю, потому что знаю, какие они, арэйны и люди.
Глава 3
О чужих проблемах, на голову свалившихся, и осадном положении
Унылая каменистая равнина по-прежнему тянулась во все стороны до самого горизонта. Солнце медленно плыло по небу, то скрываясь за набегающими на него светлыми облаками, то снова выглядывая из-за них. По земной, а вернее, по каменной, твердой, похожей на старые, раскрошившиеся плиты поверхности скользили расплывчатые тени, отбрасываемые облаками и большими валунами. Камни служили здесь единственным ориентиром, позволявшим убедиться в том, что мы действительно двигаемся вперед, а не стоим на месте, безрезультатно перебирая ногами. Не без труда шагая наравне с Ксаем, я скользила взглядом по однообразному пейзажу, периодически отмечая разных размеров валуны. Вот один – похожий на снеговика из-за лежащих поверх него двух камней поменьше. Вот другой – с заостренным узким краем и дугообразной