содрогнулись кости мои, и, ощутив смущение в теле и душе, заплакал я с сердечной болью и сказал, воздыхая: «Каким я, грешник, окажусь в этот страшный час? Как предстану Престолу Страшного Судии? Как мне, рассеянному, иметь место с совершенными? Или как мне, козлищу, стать с овцами одесную Христа? Или как мне, бесплодному, оказаться в числе святых, сотворивших здесь плод правды? Или что мне делать, когда святые узна́ют друг друга в небесном чертоге? Кто меня узна́ет? Праведные будут в чертоге, нечестивые – в огне. Тогда мученики покажут свои муки, подвижники – свои добродетели, а я что покажу, кроме слабости своего нерадения?
О душа рассеянная, душа грешная, душа бесстыдная, душа, ненавидевшая всегда жизнь свою! Долго ли от развлечений пресмыкаться тебе по земле? Долго ли увлекаться тебе худым навыком к лукавым помыслам? Не знаешь разве, что худые помыслы ежечасно перед тобой, как темное облако, и препятствуют тебе трезвиться перед Богом? Чего, наконец, ждешь в нерадении своем, пока коснит прийти Небесный Жених? Но Он не коснит, несчастная, – напротив, как страшная молния с небес будет пришествие Его. Постарайся оказаться готовой в этот страшный час, чтобы не плакать там во веки веков.
Вовсе не обращай внимания на падения других, оплакивай свои беды. Не смотри на сучок в глазе брата твоего и ближнего, но думай всегда о своем бревне (Мф. 7, 3). Если в состоянии будешь вынуть сначала свое бревно из своего ока, то вынь и сучок у брата и ближнего. А если не в состоянии, то оплакивай ужасную свою слепоту. Как тебе думать, что сообщишь свет ближнему? Будь ежечасно врачом самой себя, душа, тогда только увра чу ешь недужного брата своего. У тебя нет предлога для твоего нерадения, потому что Святой Бог дал тебе все: рассудок, разумение и духовное ве́дение. Уразумевай полезное».
Оба же брата со слезами говорили: «Для чего так жалобно плачешь, отец?» И я сказал им: «Чада мои возлюбленные! За нерадение свое пла́чу я о себе. Благой Бог даровал нам просвещение ве́дения, а я день за днем отвергаю оное. Если бы исполнял я волю Господню, то блажен был бы в час тот, и не я один, но блаженны были бы все, творившие волю Господню.
Поэтому-то, братия, вовсе не будет там у нас оправдания, потому что все грешим, имея ве́дение. Все мы познаём Божий Промысл и все дары, какими ущедрил нас Благой Бог. Благодать Его во всякое время часто посещает сердца наши, и если находит себе упокоение, то, войдя, постоянно обитает в душе, если же не находит чистого сердца, тотчас отступает. Но щедроты снова побуждают ее снизойти и посетить нас, грешных, потому что все мы изменяемы по произволению, но не по природе.
Всегда мы рассеянны и слабы, завистливы и лукавы, часто думаем друг о друге худо, занимаемся лукавыми помышлениями и всегда, как в ужасной тине, погружены в помыслах. И когда благодать приходит посетить нас, встречает в сердцах наших зловоние нечистых помыслов и тотчас отступает, не находя себе входа, чтобы вселиться и обитать в нас, как ей угодно, и разве только светоносной своей сладостью производит впечатление